Басилевс - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Приходилось… – невольно втягивая голову в плечи, отрезал плешивый и отвернулся, видимо, не желая больше говорить на эту тему.

Разбойник с культей хотел было продолжить расспросы, но тут раздался тихий свист, подействовавший на разбойников, как удар боевой нагайки с металлическими наконечниками. Судя по лихорадочной поспешности, с которой они уничтожили следы кострища и нырнули в заросли, это был сигнал тревоги. Нужно отдать им должное: не шевельнулась ни одна ветка, не затрещал сухостой, и даже шорох травы, принявшей степных изгоев в свои объятия, казался одним из несильных порывов низового ветра.

На дне балки, там, где кустарник уступил место голому скалистому обрыву, из-под земли бил чистый прозрачный ключ. Монотонно журча и искрясь на солнце, он изливался в крохотное озерко. Его берега были истоптаны степной живностью, приходившей сюда в ночное время на водопой. Как раз к нему и стремился одинокий всадник, спускаясь по пологому откосу на звериную тропу, вьющуюся среди разнотравья и чахлого кустарника.

Это был Митридат. Озадаченный внезапным исчезновением Гордия, он некоторое время плутал по степи, пока не понял, что окончательно заблудился. Другой на месте Митридата мог и запаниковать, но привычный к нелегкой кочевой жизни царевич только порадовался столь редкому приключению в его нынешнем скучном существовании беглеца и городского затворника. На балку и озерко он наткнулся случайно и с облегчением решил: самое время перекусить и дать отдых уставшему от бешеной скачки коню, чтобы затем со свежими силами отправиться на поиски охотничьего лагеря.

Утолив жажду, царевич досуха вытер все еще влажный от пота круп жеребца, напоил его, а затем спутал и пустил пощипать зеленую травку, росшую возле ключа. Внимательно осмотрев склоны балки и не заметив ничего подозрительного, Митридат поторопился снять одежду и с наслаждением окунулся в обжигающую холодом глубину озерка. Вдоволь наплескавшись, он вылез на берег и, развязав переметные сумы, стал доставать немудренную снедь.

Арканы взлетели в воздух с удивительной слаженностью и упали на Митридата как клубок змей в кошмарном сне – беззвучно и внезапно, в мгновение ока опутав мускулистое тело юноши тугими петлями. Взревев львиным рыком, он вскочил, пытаясь разорвать сплетенные из конского волоса веревки, но опытные разбойники предусмотрели и такой поворот событий – раздался переливчатый свист, и короткий кожаный ремень с привязанными на обеих концах свинцовыми грузиками опутал ему ноги. Последнее, что увидел катающийся по земле Митридат, была увесистая дубина, окованная железными кольцами; описав замысловатую дугу, она со страшной силой опустилась между его глаз…

Очнулся царевич от хохота. Пленившие Митридата разбойники угощались найденным в переметных сумах царевича вином и смаковали подробности столь удачной охоты за живым товаром. Особенно потешался разбойник, стоявший на страже и первым заметивший такую знатную добычу. В отличие от остальных грабителей, он был молод, силен и не равнодушен к одежде. На нем красовался достаточно новый парчовый кафтан, щегольские сапожки с вышитыми на голенищах узорами, замшевые шаровары и короткий плащ с дорогой фибулой из электрового сплава. Похоже, совсем недавно он вращался среди достойных людей, но порочные наклонности в конце концов привели его в эту весьма сомнительную компанию. Щеголь был самоуверен, смазлив, и только хищный блеск глубоко посаженных черных глаз выдавал в нем натуру жестокую и беспринципную. Будь здесь кто-либо из наездников пантикапейского гипподрома, ему не составило бы труда узнать в молодом разбойнике бывшего собрата по ремеслу, cлужившего у красавицы Ксено и изгнанного за поражение на прошлогодних скачках.

– На эмпории в Танаисе за него дадут кучу денег, – заметил не принимавший участия в общем веселье разбойник с искалеченной рукой и бросил быстрый, испытывающий взгляд на плешивого. – Таких дюжих молодцов, как он, сыщется немного, ему самое место на галерах. Думаю, этот богатырь потянет не менее чем на пять, а то и все шесть талантов серебром.

– Ты уверен? – среди внезапно наступившей тишины спросил напряженным голосом клейменый вожак.

– Мне ли не знать, сколько платят пираты за хороших гребцов, – ответил ему разбойник с культей и невольно погладил свою искалеченную руку.

– Пять талантов… это много… – в раздумье протянул плешивый, исподлобья глядя на бывшего галерного раба, расплатившегося за свободу тремя пальцами левой руки. – Нам бы хватило их надолго.