Басилевс - Гладкий Виталий Дмитриевич

– С этим мошенником я больше не сяду играть! – вскричал красный, как рак, Пилумн. – Он плут и сукин сын!

– Э-э, потише, ты! – Руфус тяжело встал и сжал кулачищи. – Так недолго и схлопотать…

– А ты попробуй! – не помня себя от бешенства, Пилумн смахнул шашки со столика и, набычившись, принял боевую стойку. – Наконец-то я размажу эту образину по стенке.

– Довольно, вы, петухи! – резко сказал Тарулас, встав между спорщиками. – Уймитесь, иначе я лично отсчитаю вам по двадцать палочных ударов. Если хотите какой-либо мужской забавы, так лучше померяйтесь силой.

– О, золотые слова! – Пилумн с вызовом поиграл внушительными мышцами. – Вот тут уж будет все без обмана. Будешь судьей, Тарулас. Или слабо? – ехидно подмигнул он Руфусу.

– Чего там, давай… – буркнул бывший кормчий и поплевал в ладони. – Козявка…

– Посмотрим, – с мстительной радостью ответил ему Пилумн, опустившись на колени перед широкой скамьей. – Ставлю панцирь и шлем против твоих двух ауреусов. Идет?

– Это ржавое железо не стоит и пятой части названной суммы, – ворчливо заметил Руфус, располагаясь в такой же позе напротив. – Но я согласен. У меня есть знакомый старьевщик, и его, надеюсь, не придется долго уговаривать приобрести такой хлам. Правда, он скупает в основном битую посуду и прохудившиеся ночные горшки, но, думаю, выручит по старой дружбе.

– Поговори, пока в сознании… – мрачно пошутил Пилумн и сжал ладонь противника.

Руфус только крякнул в ответ и поставил свой локоть рядом с локтем отставного легионера.

– На счет три, – предупредил их Тарулас, усаживаясь сбоку на казарменный дифр без спинки. – Раз… Два… Три!

Казалось, что два богатыря не расслышали слов лохага. Сцепив ладони, они в безмолвии и полной недвижимости пожирали друг друга глазами, округлившимися от искусственно подогреваемой ярости, этим известным способом выживания римских гладиаторов, для которых самая крепкая и верная дружба заканчивалась за решеткой цирковой арены – чтобы выжить самому, нужно убить и не важно кого. И только по участившемуся дыханию соперников да взбугрившимся мускулам, казалось, готовым прорвать кожу, можно было представить, каких титанических усилий стоило каждому из них такое с виду спокойное течение схватки.

Но вот поистине геркулесова сила Руфуса начала брать свое – медленно, с едва слышным хрустом, рука Пилумна начала клониться к скамье. Похоже было, что еще немного и Руфус возьмет верх. И тут случилось неожиданное: каким-то непостижимо быстрым, неуловимым движением отставной легионер вывернул кисть своей руки и с диким торжествующим воплем припечатал правицу Руфуса к отполированным доскам.

– Провалиться тебе в Тартар! – Руфус с тупым недоумением посмотрел на руку, сжимая-разжимая пальцы. – От этой казарменной еды я скоро стану слаб, как ребенок, – пожаловался он смеющимся приятелям и достал кошелек. – Держи… – бывший кормчий высыпал на скамью монеты и, обиженно ворча, поплелся в угол.

– Да ладно тебе… – к торжествующему Пилумну вновь вернулось его обычное благодушное настроение. – Я всего лишь вернул свой проигрыш, – он коротко хохотнул. – С небольшой прибылью, скажем так. А поэтому приглашаю вас в харчевню отведать доброго вина.

– Хорошее предложение, – оживился Руфус и со вздохом сожаления сунул опустевший кошелек в переметную суму. – С раннего утра во рту словно в свинарнике, но тем вином, что нам выдают, можно разве что тараканов травить.

– Однако, вчера вечером так тебе не казалось, – переодеваясь, насмешливо сказал Тарулас. – Ты вылакал и половину моей доли.

– Так то было вчера, – широко осклабился бывший кормчий, доставая новый плащ.

– И-хей! – возопил внезапно развеселившийся Пилумн. – Сегодня гуляем! И пропади оно все пропадем. Мне эта служба во где сидит, – красноречивым жестом показал на горло. – Как в болоте киснем. Сейчас бы с нашим бывшим легионом взять пару городов да сдобных молодок помять. А, брат? – он хлопнул по спине Таруласа. – Бывали деньки…

И в этот миг скрипучая дверь караульни отворилась, и на пороге появился один из подчиненных бывшего центуриона, плосколицый сармат-полукровка, кряжистый и кривоногий.

– Лохаг, к тебе… там… это… – обратился он к Таруласу, коверкая эллинскую речь. – Девишька.

– Девушка? – в недоумении переспросил его ло– хаг. – Что ей нужно?

– Гы-гы-гы… – заржал Пилумн. – То-то и оно, брат. Ты уже начал забывать, что девушкам от нас нужно. Веди ее, узкоглазый, сюда. Да смотри, чтобы поменьше видели. Иди, иди, – подтолкнул он замешкавшегося аспургианина к выходу.