Становой хребет - Сергеев Юрий Васильевич

Сумеем ли отрястись в дверях социализма от всей этой нечисти поганой иль затащим с собой её туда, и она сгложет нас, яко червь могильный…»

23

В последнее время, перед отъездом Тони в Москву на курсы, в семье Быковых неожиданно начали вспыхивать ссоры. Егор терпеливо сносил мелочные упрёки по поводу своих, якобы, неправильных житейских «уклонов».

Что с ней стряслось — он так и не понял. Попала шлея под хвост Тоне, как норовистой кобыле, и потеряла она контроль над собой, закусила удила и попёрла, не разбирая правых и виноватых.

Она вдруг решила «выдвинуть» Егора в начальники шахты, постоянно приглашала людей с положением, которые, по её мнению, могли посодействовать его назначению. Короче говоря, баба свихнулась, блажила почём зря.

А по настоящему Егор обиделся тогда, когда подметил, что жена стесняется его брать с собой на всякие культурные мероприятия районного масштаба, видать, возомнила себя исключительной особой.

Егор с горечью осознавал, что Тоня стала его раздражать, а когда она однажды бросилась на него с кулаками, то Егор ушёл ночевать к Игнатию.

С этого дня его не тянуло после работы домой, как прежде. Стряпать она перестала, считая возню с кастрюлями не соответствующим своему положению в обществе, таскала детей по столовкам и норовила настроить ребятню против отца.

Тоня приволокла из Москвы учёного.

Моложавый, холёный и напыщенный мужик, лет сорока, с кучерявыми и побитыми сединой волосами, с брезгливо отвисшей нижней губой и тяжёлыми глазами с поволокой. Говорил бесцеремонно, врастяг: он заручился поддержкой местных властей и нахрапом подступился к Быкову.

А дело было вот в чём. Егор как-то поведал жене о давних мытарствах в тайге, о библиотеке староверов, запрятанной в дебрях Станового хребта.

Тоня рассказала об этом на курсах, и вскоре явился в общежитие Витольд Львович. Он долго выспрашивал у неё подробности. Потом стал водить Антонину по театрам, знакомить её со своими коллегами, дарить ей модные платья.

Ошеломлённая таким изысканным обхождением, бабья душенька размякла и… возгордилась.

Короче говоря, в Алдан вернулась совсем другая женщина. Духовно сломленная Витольдом, научившаяся лгать себе и людям. Егор сразу почувствовал, как она переменилась. Особенно его насторожило её пристрастие к вину, которого она раньше терпеть не могла.

В общем, Витольд Львович напористо взялся обрабатывать Егора, вызнавая всё о бесценной библиотеке древних рукописей. Он-то хорошо знал, чего стоят староверческие тайны, какие можно заиметь деньги и какой приобрести научный капитал.

Как-то они сидели за столом втроём, дети играли на улице. Тоня косилась то на одного, то на другого мужчину и вдруг поймала себя на мысли, что ей приятно ощущать свою власть над ними обоими, будто они, как в спектакле, распростёрты у её ног.

— Вот мандат и письмо Академии наук, — выложил гость документы, — вот распоряжение вашего начальника УНКВД о выделении двух сотрудников для охраны. Дело наиважнейшее, нужно срочно идти туда для составления каталога рукописей и отправки их в книгохранилище.

Егор молчал, вяло жевал кусок мяса, не нравилось ему это мероприятие. Он чувствовал, что расторопный учёный — человек нехороший, жестокий.

И Витольд неожиданно для себя растерялся перед этим неотёсанным мужланом, спокойно взирающим на его бумаги. Он, словно натолкнулся на какую-то глыбу, непробиваемую стену, тщётно пытаясь навязать своё мнение…

А Быков думал. Напряжённо думал, вспоминая чуть не убившего его старика, дряхлую, полубезумную бабку в выстывшей баньке, несчётные полки с книгами и берестяными грамотками.

Заросший волосьём раскольник с топором в жилистой руке вдруг так явственно всплыл на памяти, так истово осенил себя крёстным знамением и прожёг из того далека укорным взглядом, что Егору стало не по себе…

Это был его мир! Его-о-о! Кусок его жизни, и не хотелось пускать туда чужаков даже со справным мандатом. Егору порой казалось, что староверческий скит привиделся ему в горячечном сне: вот бежит взвизгивающая от радости Верка, вьётся синий дымок над банькой, широкая заснеженная поляна…

— Егор Михеич, — сказала жена, возвращая его к действительности, — это же — большая честь для нас — оказать отечественной науке такую действенную помощь. Ты понимаешь, что там могут быть ещё неизвестные книги, новое «Слово о полку Игореве» или ещё что-то такое о жизни наших предков, что все ахнут! — Тоня взволнованно выпрямилась и заговорила с пафосом: — Я очень горжусь тем, что товарищ Осипов заинтересовался скитом и приехал к нам из самой Москвы!