Князь Рус - Никитин Юрий Александрович

– Горячо!

Бугай гулко захохотал. С потревоженного потолка посыпался мусор, за окном кто-то испуганно вскрикнул. Соломон сказал торопливо:

– Да-да, это всегда так… Не знаю почему, но должно быть на изломе горячо.

– Какой же ты здоровяк, – сказала Хева с невольным испугом и восхищением. С таким зверем ехала и не боялась! Только теперь по спине пробежал запоздалый холодок сладкого ужаса. – У тебя руки как бревна! А сам ты как скала… У тебя лоб как валун, а грудь шире двери в сарае моего дедушки. Я могла бы улечься на ней, даже не сильно скрючиваясь…

Он повел плечами, она с изумлением увидела, как он браво выпячивает грудь, едва не замурлыкал от счастья. И как озарение пришло понимание, что этот огромный дикий варвар слушается ее, как будто привязан к ней веревочкой. Это она, маленькая и хрупкая, повелевает им, а он ходит за ней, смотрит ей в рот и сам не понимает, почему так делает.

– Ну-ка протяни руку, – велела она.

Он послушно вытянул руку. Она пощупала мускулы, на диво толстые, твердые, как наросты на дереве. Рука его была горячей, а в лице страшного сына Магога она видела удовольствие, смешанное со смущением, таким удивительным на крупном лице с грубыми чертами.

– Ты сильный, – сказала она одобрительно. И потому, что все мужчины падки на похвалы больше любой женщины, и потому, что в самом деле хотела сказать ему приятное. – И ты красивый… Мне всегда нравились мужчины дикие, отважные, свирепые… Не знаю почему. Мама меня ругала за мои мечты. Но это, наверное, от моих далеких предков. Они тоже когда-то вторглись в богатые травой земли, но уже занятые другими народами. И мои предки топтали посевы, вырубали виноградники, жгли веси, только города не трогали…

– Почему не трогали? – удивился он.

– Они были укреплены, – объяснила она. – А мои предки были кочевники. Они не умели ни строить прочные дома, ни брать крепости приступом. Но когда они захватили всю страну, то города постепенно сами сдались. Последний город на Сиян-горе был взят только через сорок лет!

Он присвистнул удивленно. Она видела, как он расправил плечи. Они только прибыли, а уже град готов пасть под их боевыми топорами!

Соломон как будто мысли читал. Или же на открытом лице скифа можно было читать как в открытой книге. Сказал осторожно:

– Да, вы налетели как ураган. Великие воины! Таких мир не знал. Но всех ли вы убили в тех весях? Не зря ли я хочу послать туда Ламеха, своего… это наш младший волхв. Пусть окажет помощь, если есть кому.

Хева зябко передернула плечами, вспомнила пепелище на месте цветущего села, а Бугай поморщился:

– Если бы всех! А то многие успели схорониться в подполах… У нас же душа отходчивая. Если не зарезали сразу, потом вроде бы рука не поднимается. Так что уцелели не только молодые девки… Мужиков, понятно, побили всех. А дети… Богам жертвы нужны? Нужны. Да и женщин почти не били. Разве что старых да уродливых. Ну, тех сразу ножиком по горлу, чтобы свет белый не поганили. А молодые пригодятся. Ха-ха, у наших лютых до драки кровь бьет ключом, выход буйной силушке требуется!

Соломон услышал вздох, остро посмотрел на Хеву. Девушка закусила губу. Глаза ее не отрывались от широкого лица жующего зверя.

– А дети?

– А что дети? – ответил он хладнокровно. – Дети не противники. Ежели не сгорели, под копыта не попали, то уцелели… Я сам видел, как в золе роются! Жратву, видать, ищут.

Она охнула. Лицо ее стало совсем бледным. Оглянулась на Соломона, снова посмотрела на скифа. Соломон спросил тихо:

– У тебя кто-то остался?

– Двое братьев, – прошептала она, – и маленькая сестренка… Они заночевали у тети, это в соседнем селе. Утром должны были… но на рассвете это и случилось.

Помолчали оба, тишину нарушало только сопение гиганта. Он с шумом высасывал мозг из костей, с треском грыз, швырял на середину стола. В приоткрытой двери мелькали испуганные лица. Когда скиф поворачивал голову, там раздавался сдавленный визг, приглушенные вопли, словно в панике давили друг друга насмерть.

Соломон встревоженно поглядывал на Хеву. Она неотрывно смотрела на могучего скифа. Тот даже за столом возвышался настолько, будто стоял. В глазах Хевы проступило новое выражение. Соломон сказал предостерегающе:

– Не вздумай.

Она прошептала с растущим упрямством:

– Они могли там уцелеть.

– Но могли и погибнуть. А ты… ты погибнешь тоже.

Скиф сыто рыгнул, отодвинул блюдо. Его огромные ладони ухватили кувшин. Соломон невольно следил, как задергался кадык, булькало. Несколько капель брызнуло на шею и грудь, а скиф поставил кувшин не раньше, чем тот опустел.

– Хороший у вас квас, – сказал он довольно.

– Это вино, – ответил Соломон. – В ваших краях пьют только отвар из мухомора?

– Волхвы, – отмахнулся скиф небрежно, – а мы, воины, предпочитаем хмельной мед.

Хева положила ладонь на его руку. Он обернулся:

– Что, ты уже готова?.. Спасибо, хозяин, за угощение.

Он начал подниматься. Соломон сказал быстро:

– Хева, останься!

– Я пойду искать.

– Хева, это самоубийство.

– Я должна.

Скиф поднялся, коленом задев столешницу и едва не опрокинув стол. Соломон остановил его жестом, кивком подозвал служанку и бросил ей, не меняя лица:

– Передай Иисусу, пусть уберет лучников.

– Что?

– Скиф пусть уходит.

Она ахнула:

– Жи… вым?

Он бросил одним движением губ:

– Быстро!

Бугаю надоела непонятная речь, похожая на чириканье, грубо схватил Хеву и поволок к выходу. Служанка, подгоняемая окриком Соломона, вылетела на крыльцо, прокричала пронзительным голосом. Выбежала на площадь перед домом, прокричала еще и, завидев появившихся в проеме скифа и Хеву, всплеснула руками, и ее как сухой лист унесло за угол.

Площадь была пуста, но улыбка сползла с широкого лица Бугая. В воздухе веяло близкой и грозной опасностью, почти различался запах пролитой крови. Бугай взял в другую руку боевой топор, взгляд был цепкий, скиф теперь был похож на огромного хищного зверя. Соломон шел следом так близко, что ударился в твердую как стена спину своего гостя.

Бугай прорычал подозрительно:

– Где Потрясающий Скалы?.. Эти жевжики украли моего коня?

Соломон вскрикнул просительно:

– Нет!.. Просто кто думал, что могучий скиф так быстро вылезет из-за стола? Твоего коня сейчас тоже кормят отборной пшеницей и поят ключевой водой, как у вас принято!.. Эй, досточтимый Иисус! Выведи чудовище, которого варвар зовет конем! Да побыстрее, а то он что-то заподозрил… Да не конь, а варвар, хотя его конь, согласен, выглядит умнее…

Сам он встал рядом, а Хева прижималась к Бугаю с другой стороны так плотно, что тот сперва поглядел удивленно, потом на широком лице расплылась довольная усмешка. Эта рабыня уже начинает выказывать свою благодарность!