Мир без конца - Фоллетт Кен

— Да, милорд. Имею честь сообщить вам, что монахи Кингсбриджа избрали своим аббатом меня.

— Что-о? — взревел Ширинг. — Тебя?

Годвин в притворном смирении опустил голову.

— Больше всех удивлен я сам.

— Но ты мальчишка!

Оскорбление подсказало ответ:

— Я старше вашего сына, епископа Кингсбриджа.

— И сколько ты получил голосов?

— Двадцать пять.

— А монах Мёрдоу?

— Ни одного. Монахи были единодушны…

— Ни одного? — зарычал Роланд. — Да это заговор… измена!

— Выборы были проведены при строжайшем соблюдении всех правил.

— Плевал я на ваши правила. Не хочу, чтобы меня третировала кучка изнеженных монахов.

— Новый аббат выбран братией, милорд. Поставление состоится в ближайшее воскресенье, перед свадьбой.

— Выбор монахов должен одобрить епископ Кингсбриджа. И могу тебя заверить, он его не одобрит. Проведите еще одни выборы и доложите о нужном мне результате.

— Прекрасно, граф Роланд. — Годвин направился к двери. У него было в запасе еще несколько козырей, но он не собирался выкладывать их все сразу. Новоявленный настоятель повернулся к Ричарду: — Милорд епископ, если вам будет угодно побеседовать со мной, вы найдете меня в доме аббата.

Он вышел в коридор.

— Ты не аббат! — крикнул ему вдогонку граф.

Монах дрожат всем телом. В гневе Роланд был страшен, а вспышки случались нередко. Но священник устоял. Петронилла бы им гордилась. На трясущихся ногах избранный настоятель спустился по лестнице и прошел к дому аббата. Карл уже выехал. Впервые за пятнадцать лет у Годвина будет собственная спальня. Его радость лишь слегка омрачалась тем, что лом приходилось делить с епископом, который обыкновенно останавливался здесь, приезжая в город. Формально аббатом Кингсбриджа считался Ричард, и, хотя власть его ограничена, епископ выше аббата. Ричард почти не заходил сюда днем, но вечерами занимал лучшую спальню.

Годвин вошел в зал на первом этаже, сел в большое кресло и стал ждать. Епископ не заставит себя ждать — явится с пылающими от испепеляющих наставлений отца ушами. Ричард богат и могуществен, хоть и не так грозен, как граф. И все-таки против епископа шли только самые смелые монахи. Однако в этом противостоянии бывший ризничий имел преимущество, поскольку знал постыдную тайну Ширинга-младшего, и это прекрасно — как нож в рукаве. Епископ явился через несколько минут, излучая напускную уверенность.

— Я добился для вас уступки, — заявил он без предисловий. — Вы можете стать помощником аббата Мёрдоу. Будете отвечать за повседневную жизнь аббатства. Тот все равно не работник, ему нужно только положение. В ваших руках сосредоточится вся власть, но отец успокоится.

— Позвольте кое-что прояснить. Мёрдоу согласен сделать меня своим помощником. Тогда мы скажем братьям, что вы одобрите только его. И вы полагаете, они с этим согласятся?

— Но у них нет выбора!

— Есть другое предложение. Передайте графу, что братья видят своим аббатом только меня. Моя кандидатура должна быть одобрена до свадьбы, в противном случае монахи не примут в ней участие. Монахини также.

Годвин не был уверен, что братья пойдут на это, не говоря уже о матери Сесилии и сестрах, но о предосторожности думать уже поздно — он зашел слишком далеко.

— Не посмеют!

— Боюсь, что посмеют.

Ричард запаниковал.

— Моего отца не запугать!

Годвин усмехнулся.

— Это действительно маловероятно. Но надеюсь, он признает доводы разума.

— Граф не отменит свадьбу. Я епископ и могу обвенчать молодых, монахи мне и не нужны.

— Конечно. Но не будет ни пения, ни свечей, ни псалмов, ни ладана — только вы и архидьякон Ллойд.

— И все-таки они будут обвенчаны.

— Но что же скажет граф Монмаут по поводу такой свадьбы его сына?

— Он будет в бешенстве, но придется смириться. Ему очень важен этот альянс.

Это, пожалуй, правда, подумал аббат, почувствовав холодный ветерок возможной катастрофы. Пора вытаскивать припрятанный нож.

— Я как-то оказал вам любезность.

Ричард сделал вид, что не понял Годвина.

— Вот как?

— Утаил совершенный вами грех. Не притворяйтесь, что забыли, — прошло всего два месяца.

— Ах да, действительно, это было очень любезно с вашей стороны.

— Я своими глазами видел вас и Марджери в постели в гостевой комнате.