Падение титана, или Октябрьский конь - Маккалоу Колин

Базил посоветовал подключить и его, но было решено не говорить с ним в Нарбоне, да и со всеми прочими тоже. В Нарбоне надо только наметить кандидатуры, и все.

Вскоре список потенциальных членов новоиспеченного клуба пополнился, но, к сожалению, лишь заднескамеечниками, не пользующимися большим влиянием. Это были Децим Туруллий, братья Цецилий Метелл и Цецилий Буциолан, братья Публий и Гай Сервилии Каска. И еще очень рассерженный Цезенний Лентон, тот, что обезглавил Гнея Помпея.

На третий день квинктилия Цезарь наконец прибыл в Нарбон в сопровождении остатка десятого легиона и чуть более многочисленного пятого легиона, «Жаворонка».

«Да, — подумал Марк Антоний, — выглядит он прекрасно».

— Мой дорогой Антоний, — сердечно приветствовал его Цезарь, целуя в щеку. — Рад видеть тебя. И Авла Гиртия, разумеется.

Антоний не слышал, что Цезарь говорил ему далее. Он увидел хрупкую фигуру, появившуюся из двуколки. Молодой Гай Октавий? Да, это он! Но как же он изменился! На деле Антоний никогда не обращал внимания на своего троюродного брата, сбросив его со счетов как будущего утешителя педерастов, который станет позором семьи. Но парень, хотя по-прежнему красивый и утонченный, теперь излучал спокойную уверенность, говорящую о том, что он очень хорошо себя чувствует как контубернал.

Цезарь с улыбкой повернулся к Октавию и выдвинул его вперед.

— Как видишь, тут почти вся семья. Нам только недоставало тебя, Марк Антоний. — Цезарь обнял Октавия за плечи и слегка сжал. — Гай, пойди посмотри, где меня поселили.

Октавий спокойно улыбнулся Антонию и пошел выполнять поручение.

— Цезарь, я здесь, чтобы извиниться и просить прощения.

— Принимаю первое и дарую второе, Антоний.

Тут подошли остальные, от Квинта Педия до молодого Луция Пинария, еще одного внучатого племянника Цезаря, контубернала, и его двоюродного брата Педия. Плюс Квинт Фабий Максим, Кальвин, Мессала Руф и Поллион.

— Я лучше поселюсь отдельно, — сказал Антоний Гиртию, сосчитав всех. — Приткнусь в доме дяди.

— Нет нужды, — добродушно сказал Цезарь. — Мы поместим Агриппу, Пинария и Октавия где-нибудь в гардеробной.

— Агриппу? — переспросил Антоний.

— Вон он, — показал Цезарь. — Ты видел когда-нибудь в своей жизни более перспективного воина, Антоний?

— Похож на Квинта Сертория, так же уверен в себе.

— Я тоже это заметил. Он контубернал Педия, но я возьму его в свой штат, когда пойду на Восток. И одного из военных трибунов Педия, Сальвидиена Руфа. Он командовал кавалерийской атакой при Мунде и справился с этим блестяще.

— Приятно знать, что Рим все еще поставляет хороших бойцов.

— Не Рим, Антоний, — Италия! Думай шире!

— В Нарбоне еще шестьдесят два сенатора, которые приехали поклониться, — сказал Антоний, входя с Цезарем в дом. — Большинство из них твои назначенцы-заднескамеечники, но здесь и Требоний, и Децим Брут, и Базил, и Стай Мурк.

Он остановился, насмешливо скривил губы.

— Кажется, ты в восторге от этого молодого saltatrix tonsa Октавия, — вдруг сказал он.

— Не позволяй внешности обманывать тебя, Антоний. Октавий далеко не продажная танцовщица. У него больше политической проницательности в мизинце, чем во всем твоем теле. Он сопровождал меня везде после Мунды, и я не помню, чтобы какой-нибудь юноша радовал меня больше. Правда, он болен и не пригоден для воинской службы, но на его плечах очень умная голова. Жаль, что его имя — Октавий.

Антоний встревожился. И весь напрягся.

— Думаешь переименовать его в Юлия Цезаря? — спросил он.

— Увы, нет. Я ведь сказал, что он болен. Серьезно болен и до старости не доживет, — спокойно ответил Цезарь.

Появился Октавий.

— Вверх по лестнице, комнаты справа в конце коридора, Цезарь, — сказал он. — Если я тебе больше не нужен, то мне хотелось бы посмотреть, где обустроились Пинарий с Агриппой. Могу ли я остановиться там же?

— Я так и планировал. Пройдись по Нарбону, будь аккуратен, не попадай в неприятности. Ты в отпуску.

В больших красивых серых глазах вспыхнуло обожание, потом парень кивнул и исчез.

— Он думает, что солнце светит из твоей задницы, — сказал Антоний.

— Очень приятно знать, что хоть кто-то так думает, Антоний. Особенно если это член моей семьи.

— Спорим, Педий не сядет срать, пока ты не позволишь.