Падение титана, или Октябрьский конь - Маккалоу Колин

Воцарилось молчание. Все сосредоточились на еде. Кассий был не единственным, кому не понравилась идея торжеств по поводу разгрома своих же сограждан.

— Ты что-нибудь написал еще, Брут? — спросил Цезарь.

Брут поднял на Цезаря печальные карие глаза, оторвавшись от мыслей о Порции.

— Да, — ответил он, — три трактата.

— Три?

— Да, мне нравится одновременно работать над несколькими вещами. По счастью, — продолжил он, прежде чем разум подал ему сигнал тревоги, — рукописи находились в Тускуле и не погибли в огне.

— В огне?

Брут залился краской, закусил губу.

— Э-э-э, да. В моем римском кабинете случился пожар. Все мои книги и бумаги сгорели.

— Edepol! И дом твой сгорел?

— Нет, дом в порядке. Наш управляющий действовал очень быстро.

— Эпафродит. Да, ценный слуга, как я помню. Значит, ты говоришь, что все твои книги и бумаги уничтожены? Они что же, были раскиданы по полу, по столам? — спросил Цезарь, разжевывая орехи.

— Да, — ответил Брут, приходя в еще большее замешательство.

По выражению глаз Цезаря Кассий отлично понял, что тот что-то заподозрил, а может, и догадался, что произошло. Но Брут был слишком мелкой мышкой для такой большой кошки, поэтому тему великодушно сменили.

— Расскажи нам о своих работах.

— Один трактат о добродетели, второй — о смиренном терпении и третий — о долге, — перечислил Брут, приходя в себя.

— Что ты можешь сказать о добродетели, Брут?

— Что одной только добродетели достаточно, чтобы обеспечить счастливую жизнь. Если человек по-настоящему добродетелен, Цезарь, тогда ни бедность, ни болезнь, ни ссылка не смогут лишить его счастья.

— Да что ты?! Поразительное утверждение, особенно если принять во внимание твой огромный жизненный опыт. Впрочем, это аргумент стоика, который должен понравиться Порции. Мои искренние поздравления с браком, — серьезно добавил Цезарь.

— О, благодарю.

— Смиренное терпение — это добродетель? — спросил Цезарь и сам ответил: — Абсолютно нет!

Кальвин засмеялся.

— Ответ Цезаря.

— Ответ мужчины, — послышался голос с дальнего ложа. — Терпение — это действительно добродетель, но смирение — это сугубо женское качество, — объявил Октавий.

Кассий с удивлением перевел взгляд со смущенного Брута на парня. Его так и подмывало отбрить женоподобного, самоуверенного юнца, возомнившего себя непререкаемым авторитетом в столь непростом философском вопросе, но он снова сдержался. Его опять остановило выражение лица Цезаря. О боги, наш властитель любуется этим смазливым мальчишкой! Более того, он одобряет его суждение!

Унесли остатки последнего блюда. Остались вино и вода. Какой любопытный обед, пронизанный скрытым напряжением! Кассию трудно было определить, кто являлся генератором этого напряжения. Сначала, конечно, он грешил на самого Цезаря, но чем дольше длился обед, тем больше он склонялся к тому, что причиной был молодой Гай Октавий, находившийся, очевидно, в невероятно хороших отношениях со своим двоюродным дедом. Все, что он говорил, когда говорил, выслушивалось, словно высказывание легата, а не простого кадета. И слушал так его не один только Цезарь. Кальвин и Педий ловили каждое слово юнца. При всем при том Кассий не мог назвать этого юношу дерзким, грубым, развязным или хотя бы тщеславным. Почти все время он скромно держался в тени, предпочитая не вмешиваться в разговор старших, а сосредоточенно слушать. Комментарии срывались с его языка лишь иногда, и каждый раз словно бы ненароком. Внезапные, точные, иногда мудрые. Произносились они всегда тихо, но твердо. «А ты, Гай Октавий, очень непрост», — подумал Кассий.

— А теперь о деле, — сказал Цезарь так неожиданно, что Кассий вздрогнул, выныривая из своих размышлений.

— О деле? — удивился Панса.

— Да, но не о твоей провинции, Панса, так что расслабься. Марк Брут, Гай Кассий, на следующий год нужны будут преторы, — сказал Цезарь. — Брут, я предлагаю тебе стать городским претором. А тебе, Кассий, я предлагаю должность претора по иноземным вопросам. Вы согласны?

— Да, конечно! — воскликнул Брут, просияв.

— Да, я согласен, — ответил более сдержанно Кассий.

— Я считаю, что должность городского претора вполне отвечает твоим способностям, Брут. С твоей дотошностью ты будешь правильно разрешать споры и удерживать всех в должных рамках.