Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 1 - Солженицын Александр Исаевич

И капитаны 1-го ранга князь Михаил Черкасский, Иван Ренгартен и капитан 2-го ранга Фёдор Довконт на «Кречете», штабном судне командующего, этой зимой установили между собой регулярные собеседования на политические темы. Они были почти полные единомышленники, морские «младотурки». Они любили свой флот и себя в этом флоте как людей, могущих со властью направить его к славе, – умных, отзывчивых на события, с твёрдыми решениями, лёгкими движениями. Но выше всего они ставили – что надо для России. И если бы кто-то знал и верно сказал любому из них в любую минуту, что его смерть нужна для спасения России, – каждый из них был готов в ту же минуту и умереть.

Как светлая любимая боль это вырастает в душе от юности вместе с нами: Россия! Беспредельная страна, великий душевный народ – и слезами омытый, и ограбленный, и во тьме, в невежестве, и почти всегда в руках недостойных правителей. С молоком всосанный долг – отдать народу всё, в чём мы его лишили несправедливо. Сокровенный завещанный порыв: декабристы! Герцен! И вереница народных страдателей, просветителей и самоотверженных бунтарей. Сколько сделано для народной свободы! – и неужели всё зря? Святую освободительную традицию минувшего века каждый из них троих горячо любил, и был в долге и чувствовал себя в силе – продолжать!

А по службе они сошлись и возвысились в окружении командующего Балтийским флотом: Миша Черкасский был теперь флаг-капитан по оперативной части, Ваня Ренгартен – начальник разведки. И недавним назначением молодого вице-адмирала Непенина в должность командующего – значение их постов и обещание их возможностей ещё более возросло. Хотя Адриан – как звали они адмирала между собой – и не был так последовательно развит в традиции Освобождения, но кого из образованных русских людей она не осенила своими крылами? У Адриана же натура была – нетерпеливо-прямая и честная, он благородно отзывался на всё благородное. И так они трое с постоянной радостью знали, что и адмирал думает сходно с ними. И с тем большей смелостью и успехом открыто высказывали ему свои мнения, стараясь ещё тесней объединиться.

На своих тройственных тайных беседах, однако с протоколами, они обсуждали этой весной общие вопросы возможной программы Великой России. И, конечно, с подробностью вопрос о проливах, который вовсе не есть имперское стремление, но жизненная необходимость, – и для взятия нами проливов впервые за два-три века создалась благоприятная обстановка. Обсуждали и текущие вопросы, вроде Аландских островов и переговоров со Швецией. Но больше всего, конечно, нынешнее внутриполитическое положение и как вывести Россию из него. Понималось это едино:

– Мерзавцы, что они делают с нашей родиной?

Вся эта нескончаемая распутинщина-штюрмеровщина-протопоповщина, может быть государственная измена, сношения с неприятелем, – как вырвать родину из этого грязного месива? Из возможных решений напрашивался самый радикальный и верный путь – устранение Полковника (Николая II), а тем самым устранится и вся клика. Сидя на кораблях, они не могли бы участвовать в этом непосредственно, но могли подавать идеи, связываться, влиять своею позицией. Таково решение было – не их одних, однако всё не приходило ни к какому акту, где-то запутывалось в избытке сочувствующих и в недостатке реальных заговорщиков.

А вот последние дни и особенно сегодня хлынули события в Петрограде – растущие волнения, вызванные явной провокацией правительства. Весь этот бунт искусственно создал Протопопов – так на него и опрокинуть! Терпеть больше невозможно!

Для связи вызвали маскированной юзограммой своего доверенного старшего лейтенанта Костю Житкова, который побуждал их к действиям ещё раньше и настойчивей. А сами с 6 часов вечера заседали в каюте флаг-капитана. И Миша Черкасский изложил схему действий, как она у него построилась.

Об исторических событиях легко читать как о готовых. Но когда они происходят – совсем не легко выработать простейший план действий. Вот – события приняли грозный оборот, и момент даже уже пропускается. Ясно, что Дума да и все общественные деятели – вялы, мягкотелы и не сумеют использовать возникшей обстановки. Необходимо дать им импульс извне, побудить занять активную роль. Никто из троих не может покинуть своего поста на корабле, но Костя Житков поедет к одному-двум общественным деятелям, убедит их устроить частное совещание и на нём ответственно доложит настроение авторитетных кругов флота. Этим деятелям не миновать избрать из себя видных лиц, послать успокоить фронтовых начальников, чтоб они не вмешивались: задача только, чтоб они не вмешивались, чтобы армия осталась нейтральной, – а зато вот обеспечена поддержка Балтийского флота, это ли не опора восставшей столице?! Внушить общественным деятелям действовать быстро: самовольно, явочным порядком восстановить Государственный Совет в том благоприятном составе, какой был до Нового года, пока Полковник не оконсервативил его. Восстановленный Государственный Совет собрать вместе с Государственной Думой, они составят Законодательный корпус, который и придаст законность перевороту: тут же, ничьего согласия не спрашивая, изберёт правительство, ответственное перед ним. И все происшедшее просто довести до сведения Полковника: что назначенное им правительство более не существует. Вся высшая камарилья должна быть при этом так же игнорирована и устранена от власти. И – вековая мечта сбылась! И Россия – на новом пути!