Мир без конца - Фоллетт Кен

— Мы не можем заставить Буонавентуру приезжать сюда.

— Но можем сделать нашу ярмарку привлекательней ширингской. Нужно объявить о намерениях прямо сейчас, на этой неделе, убедить всех, что шерстяная ярмарка жива. Нужно сказать, что мы снесем этот старый мост и построим новый, в два раза шире. — Без предисловий он обратился к Мерфину: — Сколько это займет времени, дружище?

Юноша немного испугался, но ответил:

— Трудно будет найти дерево. Нужны очень длинные стволы, хорошо обработанные, затем нужно установить на дне реки быки. Это не так-то просто, потому что работать придется в проточной воде. Потом плотницкие работы. Может быть, к Рождеству.

— И никакой уверенности в том, что Кароли изменят свое решение, если мы построим новый мост, — заметил Антоний.

— Изменят, — с силой сказал Эдмунд. — Я гарантирую.

— Ну все равно не могу — у меня нет денег.

— Ты не можешь не построить его! — крикнул Суконщик. — Иначе разоришься сам и разоришь весь город.

— О чем ты говоришь! Я даже не знаю, где найти средства для восстановительных работ в южном приделе.

— И что же ты собираешься делать?

— Положусь на Господа.

— Пожинает тот, кто полагается на Господа и сеет. А ты не сеешь.

Антоний разозлился.

— Я знаю, тебе трудно это понять, Эдмунд, но Кингсбриджское аббатство не купеческая лавка. Мы славим Бога, а не зарабатываем деньги.

— Ты не сможешь долго славить Бога, если кушать нечего.

— Господь все устроит.

Красное лицо олдермена побагровело.

— Когда ты был мальчиком, тебя кормило, одевало и платило за учебу дело отца. Когда стал монахом, твое существование обеспечивают жители этого города и окрестные крестьяне, которые платят тебе оброк, десятину, налоги на рыночные лотки, мостовщину и бог знает какие еще подати. Всю жизнь ты жил как блоха на спинах тружеников. А теперь у тебя хватает духу говорить нам, что Господь все устроит.

— Это граничит со святотатством.

— Не забывай, что я знаю тебя с рождения, Антоний. Ты всегда обладал особым талантом увиливать от работы. — Эдмунд, так часто срывавшийся на крик, теперь говорил очень тихо. Знак того, что он в бешенстве. — Нужно выгребать отхожее место? Нет, ты идешь спать, чтобы отдохнуть перед учебой. Поскольку отец посвятил младшего сына Богу, у тебя всегда было все лучшее, хотя ты не пошевелил ради этого и пальцем. Сытная еда, самая теплая комната, лучшая одежда — я был единственным мальчишкой, который донашивал вещи младшего брата!

— И ты мне этого не простил.

Керис искала возможности остановить ссору и ухватилась за первое, что пришло ей в голову:

— Но можно же найти какое-то решение. — Оба брата удивились, что она позволила себе перебить их. — Например, мост могут построить горожане.

— Не смеши меня, — отозвался Антоний. — Город принадлежит аббатству. Слуга не благоустраивает дом хозяина.

— Но если они попросят вашего разрешения, у вас нет причин отказать.

Аббат возразил не сразу, и Керис воспрянула духом, но Эдмунд покачал головой:

— Не думаю, что смогу убедить их вложить деньги. В конечном итоге это, конечно, в их интересах, но люди очень неохотно думают наперед, когда у них просят денег.

— Ага! А меня ты призываешь думать наперед, — буркнул монах.

— Ты ведь имеешь дело с вечной жизнью. Как никто другой, ты обязан уметь смотреть не только на неделю вперед. Кроме того, с каждого, кто пересекает мост, аббатство получает мостовщину. Ты вернешь свои деньги, а когда ярмарка оживет, даже получишь прибыль.

— Дядя Антоний ведает духовными делами, он, наверно, считает, что это не его епархия, — раздумывала Керис.

— Но он хозяин города! — отрезал Эдмунд. — Только он может это сделать! — И вопросительно посмотрел на дочь, понимая, что та не стала бы возражать ему просто так. — А ты, собственно, о чем?

— А если горожане построят мост, а мостовшина пойдет на оплату заема?

Олдермен открыл рот, но не знал, что сказать. Дочь посмотрела на Антония. Тот пожал плечами:

— Когда создавалось аббатство, единственным источником его доходов была мостовшина. Я не могу от нее отказаться.

— Но подумайте, сколько вы выиграете, если шерстяная ярмарка и воскресный рынок возродятся! Это ведь не только мостовшина, это еще и налог с лотков, и процент аббатства от каждой сделки, заключенной на ярмарке, и пожертвования.