Мир без конца - Фоллетт Кен

Все обернулись. У боярышника, такого же гнутого и искореженного, как он сам, торжествующе ухмылялся Натан Рив. Еще бы: застал смутьянов на месте преступления. Дэви быстро нашелся с ответом:

— Это лекарственное растение, оно называется… кикимор. Помогает от сипов в груди, а у мамы бывает.

Нейт посмотрел на Гвенду:

— Я не знал, что у тебя сипы.

— Зимой, — ответила та.

— Лекарственное? — с подозрением переспросил староста. — Да этим можно вылечить весь Кингсбридж. А вы еще и пололи, чтобы было больше.

— Люблю, когда все аккуратно, — буркнул Дэви.

Слабый аргумент, Нейт пропустил его мимо ушей.

— Все это незаконно. Во-первых, вилланы должны получать разрешение, нельзя сеять что угодно, такая свистопляска начнется. Во-вторых, нельзя сажать в лесу лорда, даже травы.

На это никто не нашелся что ответить. Крайне жесткие законы именно таковы. Крестьяне могли заработать на необычных растениях, пользующихся спросом и стоивших немалых денег: конопле для веревок, льне для дорогого белья, вишне для услаждения богатых леди, — но многие лорды и их старосты из природного упрямства не давали разрешения.

— Один сын беглец и убийца, — ядовито усмехнулся Рив, — другой не подчиняется лорду. Хороша семейка.

Натан вправе злиться, подумала Гвенда. Сэм убил Джонно и избежал казни. Нейт, конечно же, будет ненавидеть их до самой смерти. Староста наклонился и грубо вырвал один побег марены.

— Вот это будет предъявлено на манориальном суде, — злорадно пообещал он и, хромая, зашагал между деревьями.

За ним пошли остальные. Дэви не испугался:

— Нейт наложит штраф, я его заплачу, все равно останется прибыль.

— А если он велит все уничтожить? — спросила Гвенда.

— Как это?

— Сжечь, вытоптать.

— Староста этого не сделает, — покачал головой Вулфрик. — Деревня его не поддержит. По традиции такие нарушения облагаются штрафом.

— А я боюсь графа Ширинга, — задумчиво продолжала мать семейства.

Дэви небрежно отмахнулся:

— Станет он заниматься такими мелочами.

— К нашей семье у него интерес особый.

— Да, это верно, — ответил младший сын. — До сих пор не понимаю, почему Ральф решил помиловать Сэма.

Мальчик неглуп.

— Может, его уговорила леди Филиппа, — небрежно бросила Гвенда.

— Кстати, она тебя помнит, мама, — вставил старший. — Сама мне сказала, когда я пытался спрятаться у Мерфина.

— Наверно, что-то ей когда-то понравилось, — принялась импровизировать крестьянка. — Или просто сочувствие матери.

Не самое убедительное объяснение, но другое в голову не пришло. После того как Сэма отпустили, всей семьей несколько раз говорили о том, почему же все-таки Фитцджеральд решил просить о помиловании. Гвенда делала вид, что, как и все остальные, ничего не понимает. К счастью, ее муж не отличался подозрительностью.

Когда они добрались до дома, Вулфрик, посмотрев на небо, заметил, что еще с час будет светло, и отправился досеивать горох. Сэм вызвался ему помочь. Гвенда села штопать штаны мужа. Дэви уселся напротив:

— Мне нужно еще кое-что тебе сказать, по секрету.

Мать улыбнулась. Она ничего не имела против его тайн, пока он ими делился.

— Ну давай.

— Я влюбился.

— Как здорово! — Крестьянка наклонилась и поцеловала его в щеку. — Я так рада! И кто она?

— Красавица.

Еще до марены Гвенда заподозрила, что отпрыск встречается с какой-то девушкой из соседней деревни. Интуиция не подвела.

— Я почему-то так и думала.

— Правда? — насторожился Дэви.

— Не волнуйся, что же тут плохого. Мне просто пришло в голову, что это возможно.

— Мы ходим на поляну, где я посадил марену. Так и началось.

— И как долго вы уже встречаетесь?

— Больше года.

— Значит, серьезно.

— Я хочу жениться.

— Чудесно. — Гвенда с любовью смотрела на сына. — Тебе всего двадцать, но это ничего, если ты выбрал хорошую женщину.

— Здорово, что ты так думаешь.

— Откуда она?

— Отсюда. Из Вигли.

— Вот как? — Гвенда удивилась. Не могла себе даже представить, в кого здесь можно влюбиться. — И кто она?

— Амабел, мама.

— Нет!

— Не прерывай меня.

— Только не дочь Аннет!

— Да чего ты кипятишься?

— Да как же мне не кипятиться! — Гвенду как будто ударили. Она попыталась успокоиться и несколько раз глубоко вздохнула. — Послушай. Мы враждуем с ними больше двадцати лет. Эта корова Аннет разбила сердце твоему отцу, а в покое его так и не оставила.