Царь Давид - Мессадье Жеральд

Отряд отправился в дорогу. Был прекрасный, спокойный, почти безветренный день. В песках пустыни воздух был удивительно чист.

Солнце клонилось к закату, когда египтянин крикнул и показал пальцем:

– Вот там! Дым! Это, должно быть, они!

Давид отдал приказ остановиться и поехал в разведку вместе с Амоном и египтянином.

Прячась за камни, они почти вплотную подошли к тому месту, откуда поднимался дым. Обширный лагерь освещал свет заходящего солнца. Было зажжено около тридцати костров, и дым от них почти вертикально поднимался в небо. Разбойники пировали. У них были стада и пища, украденная в Секелаге и других городах и селениях.

– Это они! – крикнул египтянин. – Я узнаю палатку моего хозяина, та, над которой поднимается конский хвост, окрашенный в красный с черным концом!

Амаликитян приблизительно должно быть две тысячи, как говорил египтянин. Нельзя было сосчитать все палатки, но примерно несколько сотен. Слишком много, значит, там находятся и пленные, Авигея, Ахиноам…

Давид скрипнул зубами. Сбоку стояли почти пятьдесят верблюдов, лошадей и мулов. Трое солдат Давида изучили месторасположение, потом вернулись, определив место, где река была менее глубокой.

– Мы останемся здесь на ночь, – сказал Давид. – До зари мы не сможем напасть, чтобы по неосторожности не убить пленных. Пусть никто не разжигает костров. Враги не должны даже предполагать, что мы здесь. Внезапность – главный козырь в нашей битве.

Они проспали лишь несколько часов. Еще не забрезжил свет, когда звук шагов и несколько легких свистков возвестили о возвращении гонцов.

– Где Давид?

– Я здесь.

– Это мы, Ереми, Хоат, Пашхури, Юбаль.

– Вы смогли поднять людей?

– Да, три сотни.

– У них есть оружие?

– Не у всех.

– Какое оружие?

– Копья, пращи, кинжалы. Но мы привели двадцать восемь верховых животных, мулов и ослов.

– Хорошо. Эзер соберет их. Объясните им, где амаликитяне и что им нужно делать. Потом возвращайтесь ко мне.

С первым лучом солнца они бросились в атаку. Давид и Эзер возглавляли отряды с мечами в руках. Они образовали своего рода вершину треугольника, который расширялся, чтобы потом расколоть лагерь противника на две части. Часовые, которые заснули к концу ночи, подняли тревогу, когда Давид и Эзер уже достигли первых палаток и вспороли их ударом меча. Амаликитяне спали, объевшись мясом и охмелев от вина; Амон схватил одного, самого молодого, и в схватке приставил кинжал к его телу, требуя сказать, где находятся пленники. Тот указал на третий ряд палаток и вскоре испустил дух.

Амаликитяне пытались сопротивляться, но там, где только что они видели трех человек, вскоре их было шестеро. Они таращили глаза от неожиданности. Давид устремился к третьему ряду палаток и, разорвав, как предыдущие, обнаружил там двух амаликитян с поднятыми мечами. Пехотинцы, которые следовали за ним, бросили в них копья. Здесь были пленные женщины, но не было ни Авигеи, ни Ахиноам. Однако эти женщины, узнав Давида, показали ему, где находились его жены. Он бросился туда. Амаликитяне-охранники набросились на него, но вышла женщина; это была Ахиноам, она бросила кинжал в спину одного, а с оставшимися двумя Давид легко управился. В этот момент вышла Авигея с кинжалом в руке, только Бог знал, где она его нашла, но она была полна решимости воспользоваться им.

– Давид! – крикнула она. – Слава Богу!

Однако Бога следовало восхвалять позднее, Давид спешился и велел Авигее сесть на лошадь, раздвинув ноги, как это делает мужчина, взять на круп Ахиноам и скакать назад по проходу, который расчистили нападающие. Он помог ей сесть, приказал сжать бедра, потом поднял Ахиноам и ударил животное по крупу. Женщины уехали.

План сработал: с помощью натиска им удалось расколоть лагерь на две части. Некоторые амаликитяне бросались к верблюдам, стоявшим на отдалении, и, оседлав их, поспешно сбегали.

Те, у кого не было такой возможности, были вынуждены выступить против нападающих. Не слишком умелые в военном деле амаликитяне боролись с иудеями, ярость которых удесятеряла силы. Они старались отступать, защищаясь, но мечи иудеев летали, как косы, там отсекая руку, там ногу. Беглецов настигали, рубили на куски и бросали на корм шакалам.

Когда не осталось ни одного живого амаликитянина, два крыла армии находились друг от друга на расстоянии мили. Давид приказал трубить в рог. Битва закончилась. Люди опустили оружие. Измученное солнце садилось. Ефод сказал правду.