Эмма Браун - Бронте Шарлотта

– Рады приветствовать вас, дорогая Айза, – услышала я мелодичный, похожий на звон летнего дождика голос.

Я только начала привыкать к окружающей меня сказочной обстановке, как тут же была очарована новым видением. Несмотря на свою полноту, Алисия Корнхилл обладала некой изысканностью, которая сквозила во всех ее чертах, начиная с бледно-розовых щек и заканчивая белыми, почти прозрачными, пальцами. Она уже переоделась к ужину. На ней было шелковое розовое платье, и она сама была похожа на распустившийся цветок розы.

– Бедное дитя, вы совершенно промокли, – сказала она, наклонившись ко мне так, что ее щека едва не коснулась моей щеки. – Подойдите же к огню, а потом вы сможете пойти и переодеться.

– Я не привезла с собой вечернее платье, – извинилась я. Она как-то странно посмотрела на меня и улыбнулась:

– Подобные вопросы не должны вас беспокоить. Мы постараемся сделать все для того, чтобы вам здесь было хорошо. Как вы думаете, вам понравится ваш новый дом?

– Очень понравится, – сказала я решительно и добавила, что даже и не мечтала о том, что смогу когда-нибудь жить в таком прекрасном доме. Я призналась, что подобная роскошь испугала меня, но я постараюсь сделать все, чтобы оправдать оказанное мне доверие. Я услышала тихие хлопки. Это хлопал в ладоши юноша, который стоял возле миссис Корнхилл.

– Прекрасные слова, мисс Кук. Теперь понятно, что вы знаете свое место. Вы обязаны показать себя с наилучшей стороны.

– Надеюсь, мне это удастся, – ответила я, хотя меня встревожил тон его голоса. В нем сквозила ирония. Не обращайте внимания на Финча, – сказала миссис Корнхилл. – Он – студент и поэтому считает себя умнее всех нас.

– Я внимательнее посмотрела на этого студента. Это был молодой человек высокого роста, на год или на два года старше меня. На его бледном лице застыло какое-то неодобрительное выражение. Это впечатление усиливали густые черные брови и непослушные волосы такого же черного цвета. Мне показалось, что он вел себя как-то по-ребячески, и захотелось дать ему понять, что для меня он всего лишь младший член этого семейства. Даже усатый и шумный отец семейства не поленился и взял на себя труд поприветствовать меня. Таких богатых людей мне еще не доводилось встречать, и все они, похоже, отнеслись ко мне благосклонно. Все, кроме одного.

И этот человек нарочно взял меня за руку и повел в гостиную.

– Как вы думаете: вам подходит эта должность? – осведомился он.

– Я сделаю все, чтобы быть полезной.

– Берегитесь, мисс Кук! Возможно, такое качество, как полезность, не подходит для этой работы. Дети из богатых семей – особенные дети. Они всегда должны чувствовать свое превосходство над толпой и знать, что при необходимости имеют право даже пройти, что называется, по головам других людей.

– Дети, богатые или бедные, всегда имеют превосходство над остальными людьми. И не потому, что не считаются с интересами других, а потому, что у них есть моральный долг

перед ними. Во всяком случае, так меня воспитывали мои родители – сказала я, стараясь ничем не выдать своего раздражения. Я отняла у него свою руку и вошла в гостиную. Стены

ее были отделаны голубыми шелковыми панелями, гармонировавшими с лазурного цвета потолком, на котором расположилась целая стая райских птиц, вылепленных из гипса.

К счастью, Финча часто не бывало дома. У него была квартира рядом с университетом, в котором он учился, и поэтому он редко приезжал в Хеппен Хис, в основном только на выходные.

От дальнейших грубостей в тот первый день меня спасла миссис Корнхилл. Эта кукла размером с живую женщину удобно устроилась в обитом розовой парчой кресле и томным, почти кокетливым жестом указала мне на другое такое же кресло. Я была вся мокрая, волосы мои были растрепаны, и поэтому я чувствовала себя весьма неуютно. Миссис Корнхилл подумала и предложила мне более подходящее место, после чего попросила всех остальных членов семьи оставить нас вдвоем. С трогательной настойчивостью она объяснила, что женщины обычно чувствуют себя более комфортно, когда им никто не мешает.

Когда мы остались наедине, она молча сидела, с явным удовольствием рассматривая меня. Я почувствовала некоторое облегчение и успокоилась. О чем я думала в тот момент? Размышляла ли над тем, как несправедлива жизнь, которая одним дает все, а другим (таким, как мои трудолюбивые родители) почти ничего? Нет, я просто влюбилась в свою хозяйку и во всю эту роскошную обстановку. Я надеялась только на то, что миссис Корнхилл в скором времени оценит меня по достоинству и подарит мне одно из тех своих платьев, которые уже не носит, чтобы мой внешний вид более соответствовал окружающей обстановке.