Эмма Браун - Бронте Шарлотта

– Я уезжаю домой, – сказала я миссис Корнхилл.

– Вы даже не хотите прочитать письмо? – ласковым голосом спросила она. Мне не хотелось делить с ней эту маленькую радость, но я не смогла сдержаться и сломала печать на дорогом мне послании.

«Моя дорогая девочка, мы очень рады, что у тебя все хорошо».

У меня замерло сердце. Неужели он не понял того, что я писала ему в своем письме? Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Потом я продолжила чтение.

«Мы часто вспоминаем, как весело ты улыбаешься. Нам тебя очень не хватает. Мы искренне рады твоим успехам. Деньги, которые ты нам присылаешь, помогают нам сводить концы с концами. Береги себя. Бедная мама плохо себя чувствует, но продолжает работать и вести домашнее хозяйство. Будь счастлива, дитя мое, и знай, что мы разделяем с тобой твое счастье. Для родителей нет большего удовольствия, чем видеть, как их ребенок приумножает доброе имя семьи. Мы все тебя очень любим, а особенно твой отец, который очень тобой гордится».

Миссис Корнхилл положила мне на плечо руку:

– Дитя мое, вы так поспешно написали домой. Я понимала, что вы будете жалеть об этом. Нельзя же быть такой эгоистичной и расстраивать своих бедных родителей из-за того, что вы совершили этот досадный промах. Я решила добавить несколько ободряющих слов. Я довольно легко подделала ваш почерк. Вот и все! Неужели же вы не рады тому, что ваш отец гордится вами?

Она тихо вышла из комнаты и оставила меня наедине с моим горем. Хотя медная защелка была открыта, но, должно быть, на этой двери был еще и висячий замок. Я попала в ловушку. И винить в этом мне следовало только себя саму. Несмотря на то что миссис Корнхилл ненавидела меня, я оказалась для нее очень полезным работником.

Я уже говорила вам, как отец обычно в трудные времена подбадривал нас, напоминая о том, что кому-то на этом свете сейчас может быть хуже, чем нам. Сейчас мне казалось, что на всем белом свете не сыскать человека несчастнее меня. В то время я еще не была знакома с девочкой по имени Матильда Фитцгиббон.

Глава 4

Она сидела в углу гостиной Мейбл Вилкокс. Девочка все еще была бледной после приступа, случившегося с ней вчера. Вид у нее был совершенно отсутствующий. Мистер Эллин надеялся, что сможет стать для нее другом, но пока все ограничилось тем, что, когда он попросил мисс Вилкокс покинуть комнату, она поблагодарила его взглядом, а потом снова ушла в себя. Теперь она сидела, нахмурив свое маленькое личико.

Он подвинул свой стул поближе и с самым радушным видом начал разговор.

– Как ты себя чувствуешь, дитя мое? – спросил он мягким голосом, чтобы не испугать ее. – Ты не похожа на девочку из бедной семьи. Когда ты берешь на себя труд заговорить, твоя речь бывает достаточно грамотной.

Сейчас, по всей вероятности, она не испытывала желания общаться. Она продолжала молчать и спокойно рассматривала в окне птицу, сидящую на обдуваемой всеми ветрами прибрежной скале.

– Тебе нужно просто рассказать о том, как ты жила до того, как приехала сюда. Можешь, например, назвать свой настоящий адрес?

Девочка ничего не ответила. Мистера Эллина это расстроило. Ведь, несмотря на все его усилия, она опять замкнулась и сидела с угрюмым видом. Она по-прежнему была красиво одета, но сегодня ее волосы, обычно завитые в локоны, были плотно стянуты на затылке.

– Матильда! – умоляющим голосом произнес он. В ответ она удивленно посмотрела на него и нахмурилась, на какое-то мгновение в ее глазах появился блеск, но тут же угас. Значит, скорее всего, ее зовут не Матильда. Это уже кое-что. Он встал и начал ходить по комнате из угла в угол. Ему нужно было успокоиться. Она так упорно игнорировала его, что он готов был накричать на нее. Каждый раз, проходя мимо, он украдкой поглядывал на нее. В своем шикарном наряде она напоминала ему невесту, которую ведут под венец против ее воли. Он отметил про себя, что ее теперешняя простая прическа идет ей больше, чем прежняя.

– Тот мужчина, который привез тебя сюда и назвался мистером Фитцгиббоном, он действительно твой отец или, может быть, он твой опекун? Не мог же чужой человек привести тебя сюда.

На какое-то короткое мгновение она подняла глаза и посмотрела на него. Это был какой-то странный, совсем недетский взгляд, а ведь на вид ей было лет двенадцать-тринадцать, не больше.

– Ты не доверяешь мне? – продолжал он свои попытки разговорить ее.