Праздник, который всегда с тобой - Хемингуэй Эрнест

Эти люди придавали заведению уютность, они интересовались друг другом, своими напитками, кофе или настойками, газетами и журналами, нацепленными на палки, и ни один из них не демонстрировал себя.

Ходили в «Лила» и другие жители квартала, некоторые — с ленточками Croix de Guerre^[23] в петлицах, некоторые — с желто-зелеными Médaille Militaire^[24], и я замечал, как хорошо они справляются с недостатком конечностей, оценивал качество искусственного глаза и мастерство, с каким были восстановлены их лица. Восстановленные лица отличались почти переливчатым глянцем, какой бывает у накатанной лыжни, и этих посетителей мы уважали больше, чем savants и профессоров, хотя те тоже могли пройти войну, только вернулись не изувеченными.

В те дни мы не верили никому, кто не побывал на фронте, а полностью вообще никому не верили, и было такое чувство, что наш единственный поэт Сандрар мог бы чуть меньше щеголять отсутствием руки. Я был рад, что он зашел сюда в середине дня, когда еще не собрались завсегдатаи.

В этот вечер я сидел за столом снаружи и смотрел, как меняется освещение деревьев и домов, как движутся по бульварам медлительные тяжеловозы. У меня за спиной открылась дверь кафе, к моему столу подошел человек.

— Вот вы где, — сказал он.

Это был Форд Мэдокс Форд, как он тогда себя называл^[25]; он тяжело дышал сквозь густые прокуренные усы и держался прямо, как ходячая, хорошо одетая сорокаведерная бочка.

— Разрешите к вам присесть? — спросил он усаживаясь, и взгляд его бело-голубых глаз под бескровными веками и бесцветными ресницами обратился к бульвару.

— Я не один год жизни потратил на то, чтобы этих животных убивали гуманным образом.

— Вы мне говорили, — сказал я.

— Не думаю.

— Я совершенно уверен.

— Очень странно. Я в жизни никому этого не рассказывал.

— Выпьете?

Официант стоял рядом, и Форд сказал, что хочет шамбери касси. Официант, худой и высокий, с лысой макушкой, прилизанными волосами и пышными старомодными драгунскими усами, повторил заказ.

— Нет. Давайте fine à l'eau^[26], — сказал Форд.

— Fine à l'eau для месье, — повторил официант.

Я всегда избегал смотреть на Форда, если была такая возможность, и всегда задерживал дыхание, находясь с ним рядом в помещении. Но сейчас мы сидели на открытом воздухе, опавшие листья неслись по тротуару от меня к его стороне стола, поэтому я посмотрел на него как следует, пожалел об этом и перевел взгляд на другую сторону бульвара. Освещение опять изменилось, а я пропустил перемену. Я отпил из бокала — проверить, не испортил ли вино его приход, но вкус был по-прежнему хороший.

— Вы очень угрюмы, — сказал он.

— Нет.

— Нет, угрюмы. Вам надо чаще бывать на людях. Я подошел, чтобы пригласить вас на небольшие вечера, которые мы устраиваем в этом забавном «Баль Мюзетт» на улице Кардинала Лемуана около площади Контрэскарп.

— Я жил над ним два года, перед вашим нынешним приездом в Париж.

— Как странно. Вы уверены?

— Да, — сказал я. — Уверен. У владельца этого танцевального зала было такси, и когда мне надо было лететь, он возил меня на аэродром. А перед дорогой мы подходили к цинковой стойке зала и в потемках выпивали по бокалу белого вина.

— Никогда не любил летать, — сказал Форд. — Соберитесь с женой в «Баль Мюзетт» вечером в субботу. У нас довольно весело. Я нарисую вам карту, чтобы вам не плутать. Я наткнулся на него совершенно случайно.

— Это на улице Кардинала Лемуана, под домом 74, — сказал я. — Я жил на третьем этаже.

— Там нет номера, — сказал Форд. — Но вы сможете найти, если сумеете найти площадь Контрэскарп.

Я сделал большой глоток. Официант принес Форду коньяк с водой, и Форд его поправлял.

— Я просил не коньяк, — объяснял он терпеливо, но строго. — Я заказал вермут шамбери касси.

— Все в порядке, Жан, — сказал я. — Я возьму коньяк. А месье принесите то, что он заказывает.

— То, что я заказывал, — поправил Форд.

В это время по тротуару прошел худой человек в плаще. С ним была высокая женщина, а он взглянул на наш стол, отвел взгляд и продолжал идти по бульвару.

— Вы видели, что я с ним не раскланялся? — спросил Форд. — Нет, вы видели, как я с ним не раскланялся?

— Нет. С кем вы не раскланялись?

— С Беллоком, — сказал Форд. — Как я его осадил!

— Я не видел, — сказал я. — Почему вы с ним не раскланялись?