Праздник, который всегда с тобой - Хемингуэй Эрнест

Наконец, за вишневым тортом и последним графином вина, он сказал:

— Вы знаете, я никогда не спал ни с кем, кроме Зельды.

— Нет, я не знал.

— Я думал, что говорил вам.

— Нет, вы много о чем говорили, но не об этом.

— Об этом я и хочу вас спросить.

— Хорошо. Давайте.

— Зельда сказала, что по своему физическому устройству я не могу дать счастья женщине и это причина ее расстройства. Она сказала, что дело в размере. С тех пор как она это сказала, у меня душа не на месте, и я хочу знать определенно.

— Пойдемте в кабину.

— Какую?

— Le water^[57].

Мы сходили, вернулись и сели за стол.

— У вас все в совершенном порядке, — сказал я. — Все нормально. Никакого изъяна. Вы смотрите сверху и видите в ракурсе. Пойдите в Лувр, посмотрите на статуи, потом идите домой и посмотрите на себя в зеркало, в профиль.

— Статуи могут быть не точны.

— Довольно точны. Большинство людей охотно с ними поменялись бы.

— Но почему она так сказала?

— Чтобы вас придавить. Это древнейший способ придавить мужчину. Скотт, вы просили меня сказать правду, и я мог бы сказать вам кучу еще всякого, но это чистая правда, и этого достаточно. Вы могли сходить к врачу

— Я не хотел. Я хотел услышать от вас правду.

— Так вы мне верите?

— Не знаю.

— Пошли в Лувр, — сказал я. — Он рядом, реку перейти.

Мы пришли в Лувр, он осмотрел статуи, но насчет себя еще сомневался.

— Важен не размер в спокойном состоянии, — сказал я. — Важно, каким он становится. И под каким углом. — Я объяснил ему, как воспользоваться подушкой и еще кое-что для него полезное.

— Тут одна девушка была очень мила со мной, — сказал он. — Но после того, что сказала Зельда…

— Забудьте, что сказала Зельда. Она сумасшедшая. У вас все нормально. Будьте в себе уверены и сделайте то, что хочет девушка. А Зельда просто хочет уничтожить вас.

— Вы ничего не знаете про Зельду.

— Ладно, — сказал я. — Оставим это. Вы пошли со мной обедать, чтобы спросить, и я постарался ответить честно.

Но он по-прежнему сомневался.

— Может быть, посмотрим картины? — предложил я. — Вы тут что-нибудь видели, кроме Моны Лизы?

— Нет настроения смотреть картины, — сказал он. — Я обещал кое с кем встретиться в баре «Ритц».

Много лет спустя, уже после Второй мировой войны, Жорж, теперь бармен в «Ритце», а во времена, когда в Париже жил Фицджеральд, — chasseur^[58], — спросил меня:

— Папа, кто такой был Фицджеральд, про которого все спрашивают?

— Вы его не знали?

— Нет. Я помню всех людей того времени. А теперь спрашивают только про него.

— И что вы им рассказываете?

— Все, что им интересно слышать. Что им нравится. Что вам подать? Но скажите, кто он был.

— Американский писатель начала двадцатых годов и после; какое-то время он жил в Париже и за границей.

— Но почему я его не помню? Он был хороший писатель?

— Он написал две очень хорошие книги и одну не успел закончить, но люди, которые лучше всего знают его произведения, говорят, что и она была бы очень хорошей. Еще он писал хорошие рассказы.

— Он часто бывал в нашем баре?

— Думаю, да.

— А вы в начале двадцатых в наш бар не ходили. Я знаю, что вы были бедны и жили в другом квартале.

— Когда у меня были деньги, я ходил в «Крийон».

— Это я тоже знаю. Прекрасно помню, как мы познакомились.

— И я.

— Странно, что я совсем его не помню.

— Все эти люди умерли.

— Но людей же не забываешь, если они умерли, а о нем все время спрашивают. Расскажите мне что-нибудь о нем, чтобы я мог повспоминать.

— Расскажу.

— Помню, как однажды вечером вы пришли с бароном Бликсеном… В каком году? — Жорж улыбнулся.

— Он тоже умер.

— Да. Но его помнишь. Понимаете меня?

— Его первая жена замечательно писала, — сказал я. — Написала об Африке, наверное, лучшую книгу из всех, что я читал. Не считая книги Сэмюела Бейкера о притоках Нила в Абиссинии. Вставьте это в ваши воспоминания. Раз интересуетесь теперь писателями.

— Хорошо, — сказал Жорж. — Такого человека, как барон, не забудешь. А книга как называется?

— «Из Африки», — сказал я. — Блики всегда гордился книгами своей первой жены. Но мы познакомились задолго до того, как она написала эту книгу.

— А месье Фицджеральд, про которого меня спрашивают?