Том 7. Эхо - Конецкий Виктор

Отличная штука — интеллигентность.

Возможно, кое-кому покажется парадоксом то, что для морского писателя этакая мягкотелая гуманитарная интеллигентность абсолютно необходима — быть может, даже более необходима, нежели для всяких других литераторов. Но одновременно это качество значительно затрудняет собственную жизнь, особенно в ранний период военно-морской службы, — здесь поверьте мне на слово. По закону естественного отбора пройти сквозь каторгу первых лет службы на флоте мягкотелому интеллигенту возможно только в том случае, если он обладает юмором. Потом юмор неизбежно — и вне зависимости от сознания морского писателя — оказывается в его книгах. В результате Герой и лауреат застонал: «С юмором — неблагополучно…»

Чудесные рассказы Исакова начиная с 1959 года публиковал в «Новом мире» Твардовский. Адмиральский юмор кое-кого из литературных генералов тревожил, и потому рассказы «задерживают».

Комментирую его письмо дальше.

«Мокрый маршал» — означает на морском жаргоне «Адмирал флота», ибо это звание соответствует сухопутному маршалу. В названии себя «мокрым маршалом» есть достаточная порция самоиронии, ибо Иван Степанович всегда помнил то, что обскакал Нахимова и Макарова, — они погибли лишь вице-адмиралами.

«Фацеция» — тут пришлось совать нос в словарь иностранных слов. И таким путем я впервые в жизни узнал, что это один из эпических жанров: шуточный рассказ, распространенный на Западе в эпоху Возрождения, а в России — в конце XVII века.

«Сергея знал». Это ответ на мой вопрос, знал ли адмирал Колбасьева в жизни. Их пути могли непосредственно пересечься в 1919 году на миноносце «Деятельный», в составе Волго-Каспийской флотилии, то есть при штурме Энзели.

«Согласен». Это означает, что Иван Степанович считает Сергея Колбасьева таким моряком и писателем, который заслужил право плавать и после смерти — кораблем.

В дни Сталинградской обороны, на Кавказском фронте, на перевале Гойтх адмирал был ранен осколком авиабомбы в бедро. Началась гангрена, флагманский хирург Черноморского флота сказал: «Иван Степанович, я должен отрезать вам ногу». Адмирал ответил: «Спасите мне голову». После ампутации Исаков впал в кому, два часа у него не прослушивался пульс. Но здесь, по легенде, принесли телеграмму из Ставки, которую хирург все же решил зачитать вслух над лежащим без сознания раненым:

МУЖАЙТЕСЬ МНЕНИЮ СПЕЦИАЛИСТОВ МОЖЕТЕ ВЫЗДОРОВЕТЬ СЛУЧАЕ ТРАГИЧЕСКОГО ИСХОДА ЛУЧШИЙ ЭСМИНЕЦ ФЛОТА БУДЕТ НАЗВАН ВАШИМ ИМЕНЕМ = СТАЛИН

Исаков открыл глаза, и у него появился пульс.

Для человека, который потом на костылях командовал флотами, представить свое имя на борту корабля — это не пустое честолюбие. Человек хочет продолжиться в своих детях, в своих трудах. Моряк хочет плавать и после смерти, ибо, как говорили древние, плавать по морям — значит жить. Детей у Исакова не было…

«С генералом береговой службы — дела иметь не хочу». Это опять флотско-жаргонная ирония. Теперь в адрес младшего по выпуску гардемарина Леньки Соболева, который в тот момент был первым секретарем правления Союза писателей РСФСР, и морские подвиги которого вызывали у боевого адмирала некоторый скепсис.

«Возможно, напишу прямо Бакаеву (один раз № прошел)».

Бакаев — министр морского флота СССР в те времена. Очевидно, один раз Исаков уже удачно ходатайствовал перед ним по подобному вопросу. В отношении Колбасьева номер не прошел потому, что Иван Степанович вскоре после письма ко мне умер.

В некрологе Твардовский писал: «И. С. Исаков был сравнительно молодым писателем. Всего лишь восемь с половиной лет назад появились первые его „Невыдуманные рассказы“». Человек на редкость скромный, он часто говаривал: «В этом деле я всего лишь мичман».

Я не литературовед и не историк литературы, но убежден в том, что без старого писателя Колбасьева не было бы и молодого писателя Исакова.

С Иваном Степановичем судьба недавно свела — встретил на морской дороге мощный противолодочный корабль «Адмирал Исаков».

6

За несколько минут до начала Трафальгарского сражения, подписав духовное завещание и поблагодарив команды за хорошую подготовку к бою, Нельсон приказал набрать и поднять фразу: «Нельсон верит, что каждый исполнит свой долг». У сигнальщиков или не хватило дублирующих флагов для повторяющихся букв, или не оказалось нужных слов в сигнальном своде. Тогда Нельсон изменил фразу: «Англия ожидает, что каждый исполнит свой долг». Этот предельно простой текст стал для британцев на века боевым девизом.