Том 7. Эхо - Конецкий Виктор

Ваш Виктор Конецкий

22 октября 1967 г.

КАПИТАНЫ

Капитан Георгий Кононович

Дорогой Виктор Викторович!

Я приветствую Вас из Новороссийска и благодарю за повесть «Последний раз в Антверпене»?.

Мне наш радист рассказал, что прочитал отрывок в газете и сразу узнал, о ком идет речь, так как такие приметы, как попугай Яшка, седина, сигара, «Ермак» и прочее на это указывают. Я понимаю, что образ собирательный. Но то, что Вы придали ему и мои черты, приятно и лестно. Спасибо.

Думаю, что и штурман Березюк себя узнает. Он сейчас лоцманом в Мурманске.

Мы с «Звенигородом» в строю. В прошлом году побывали в Аргентине. Посетили прекрасные места Росарио, Буэнос-Айрес, Байя-Бланко. Повидали шоколадные воды Параны и Парагвая.

Потом был семнадцатидневный дрейф и ловля акул и золотистой макрели в ожидании причала в Гаване. А затем интересный рейс из Техаса в Ленинград. Впервые в нашей практике проводился опыт по фумигированию зерна в рейсе. На борту была научная экспедиция, в том числе один американец??. Из Ленинграда в Мурманск. После нескольких рейсов на Росток сходили на Кубу и вот сейчас, погрузив сахар, стали в док.

В августе буду в отпуске. Хотелось бы Вас повидать. У меня к Вам есть предложение. Дело в том, что в начале 40-х годов мне пришлось пережить ужас кораблекрушения и радость спасения своего судна. Это был хороший буксир «В. Чкалов», который доставлял на Диксон лихтеры с углем для обеспечения пароходов и ледоколов. Случилось так, что я его потопил. Вины не было (карты, ограждения). Но не хотелось всю жизнь испытывать угрызения совести. Решил судно спасти. Это было не легко — война. Но удалось. Поднял, восстановил и вновь на нем работал. Потребовало это не одного года. Тут и санные путешествия, и пешие походы, и зимовки на необитаемом острове и т. д. У меня сохранились дневники. Многие у меня их просили. Но я не соглашался с ними расстаться, так как думал, что смогу написать что-то значительное на этой основе.

Конечно, ничего не напишу. Мне кажется, Виктор Викторович, Вам этот материал будет нужен. Вы сможете на его основе создать самое значительное в своей жизни произведение. Конечно, это канва. И место, и время, и ситуация могут быть перенесены и изменены. Главное, что у Вас в руках будут истертые тетради с фактами, записанными в момент действия. Никакой лирики. Только факты. Борьба за судно не на жизнь, а на смерть. И характеры проявлялись, как в бою. Мне будет жаль, если этот материал пропадет. Не хочется быть пошлым, но больно видеть, как попирается то святое, что объединяло моряков. Вы об этом пишете в повести. Морское братство, любовь к судну. Пусть к самому паршивому, но твоему. А ведь тогда было так, что люди работали с неимоверным подъемом, безо всякого понукания, и сделали чудо. 650 тонн стали, исковерканной на рифах, было поднято в условиях глухой зимовки, доставлено на базу и превращено в живой пароход. Должен оговорить, что поднимали его заключенные и вольнонаемные. Это была особая зимовка. Особые отношения. Я был капитаном судна, начальником зимовки.

Если это Вас не заинтересует, то будем считать, что материал пропал. Неловко говорить, но мы люди нашей эпохи, поэтому скажу, что тут не может быть и речи о какой-то моей заинтересованности.

Крепко жму руку.

Г. О. Кононович

04.07.76.

Всего две встречи

Господи, как летит время!

Кажется, совсем недавно — а было это более тридцати пяти лет тому назад — «Ермак» проводил огромную флотилию рыболовецких судов на Дальний Восток Северным морским путем. Их было 62 — этих траулеров, сейнеров, логгеров и транспортов.

Большого искусства, да и нервов, пожалуй, требовала проводка стольких разнотипных слабеньких судов, укомплектованных перегонными командами из случайных людей, многие из которых никогда до этого не видели не только Арктики, но и моря.

Ретивые их капитаны никак не хотели подчиняться порядку, установленному в караване, и то и дело, завидев заманчивое разводье, выходили из кильватерной колонны и, конечно, тут же застревали в первой перемычке. Заслышав пять гудков: «Застрял во льду — нужна помощь», мы были вынуждены возвращаться, окалывать нарушителя и вести в строй. Это довольно обычное явление, но нас оно раздражало, ведь из-за плохой дисциплины мы теряли время и продвигались очень уж медленно.