О приятных и праведных - Мердок Айрис

В спальне было темно, но из ванной сочился свет, и он, не зажигая лампы, прошел прямо туда. Быстро разделся, стараясь не глядеть на себя в зеркало. Вместе с неодолимым желанием уснуть, забыться, на него повеяло воспоминанием о горестных эпизодах из детства. Какая каша заварилась, подумал он, черт знает, что такое. Но сейчас — спать, спать… Дьюкейн застегнул пижаму и вышел в спальню, включив по дороге свет. Подойдя к кровати, он увидел, что там уже кто-то есть.

— А я уж думала, мне вас не дождаться! — сказала Джуди Макрейт.

Глава двадцать девятая

— Это всего лишь я, Джуди.

Джуди Макрейт покоилась на кровати, откинув одеяло и подперев рукою голову. Нагишом. Она отодвинулась и приглашающим жестом похлопала по белой простыне.

— Вас не было так долго, я даже задремала.

Дьюкейн видел ее тело словно бы сквозь легкий туман. То ли лампы горели тускло, то ли просто от страшной усталости. Он взял со стула свой черный шелковый халат и надел его.

— Вы пришли с Биранном? — спросил он.

— Что, мистер Сладкин?

— Вы с Биранном сюда пришли?

— Нет, ни с кем, сама по себе. Дверь с черного хода была открыта, я и зашла. Быстренько сообразила, где ваша комната. Не сердитесь на меня, мистер Сладость.

Это наверняка подстроено, пронеслось в голове у Дьюкейна. Он сказал:

— Ну и где же ваш муженек со своей миниатюрной фотокамерой?

Произнося «миниатюрный», он отметил, что перенимает не только слова Биранна, но даже его интонацию.

— С вами я никогда не допустила бы ничего подобного. Это бесплатно, мистер Сладость. Я вас люблю.

— Сомневаюсь, Джуди, что вам известно хоть что-нибудь о любви.

— Такое нельзя сказать ни о ком, мистер Сладкин.

Она права, подумал Дьюкейн. Его качнуло, и он сел на стул. Он понял, что выпил лишнего. И понял, что хочет выпить еще.

— Ступайте-ка вы домой, Джуди. Давайте, одевайтесь.

— К чему такая спешка, мистер Эс.?

— К тому, что я смертельно устал и хочу лечь спать, и не могу, пока вы лежите в моей постели. Вставайте, Джуди.

— Вы могли бы лечь рядышком со мной, мистер Сладость. Я пальчиком не притронусь к вам за всю ночь!

— Не выдумывайте, моя милая.

— Выпейте, мистер Сладость. Ну глоточек. У меня есть с собой. Просто за добрую дружбу.

Дьюкейн увидел, что на прикроватном столике уже стоят кожаная фляжка и два стакана. Он смотрел, как она перекатилась на живот и налила в оба стакана немного виски. Потом приняла прежнее положение и, лежа на боку, протянула ему стакан.

Все всколыхнулось в Дьюкейне в ответ на это ее перемещение туда и обратно. Сперва, возникнув сквозь дымку, отбрасывающую серебристо-золотую тень на ее длинное тело, Джуди предстала перед ним, словно на картине. Пожалуй, она и в самом деле напомнила ему собой творение Гойи или Веласкеса. Но это вращательное телодвижение, неуклюжее, с мимолетным зрелищем ягодиц, колен, широко раскинутых и тут же неловко сведенных вместе, выставило въяве всю жалостную неприглядность живой плоти и одновременно — всю ее притягательность.

Дьюкейн не заметил, как нагнулся вперед и принял от нее стакан с виски.

— Вот и хорошо, мистер Сладкин. Теперь можно поговорить. Поболтаем немножко, и я уйду, обещаю. А ведь мы знакомимся понемногу все ближе. Славно, правда?

— Не сказал бы, что так уж славно, — сказал Дьюкейн. — «Славно» — определенно не то слово.

— Ваше здоровье, мистер!

— И ваше, Джуди.

— Ну, так о чем же мы будем говорить? Давайте — о нас с вами!

Она блаженно потянулась до самых пальцев на ногах, сощурясь и растянув в улыбке губы. Передернулись ее плечи. Тени рябью прошлись по мышцам живота. И она опять расслабилась.

— Как же вас попутало связать себя с этим чертовым отродьем, Макрейтом? — спросил Дьюкейн.

Глядел он в свой стакан, но боковым зрением видел иссиня-черное облако ее волос, колышущееся, словно некое отражение в ласковых волнах.

— Молоденькая была, мистер Сладость. И видела, что он — не рядовой человек. Я знала, что выйду только за такого, кто что-то представляет из себя. Он мог кем-то стать, в нем это есть, в Питере. Голова у него работает.

— Работает, это правда. И стать он, безусловно, кем-то стал. Стал первостатейным проходимцем, и вас потянул вслед за собой.

— Мне нужно, вы считаете, его бросить, мистер Сладость?

— Вовсе нет! — нетерпеливо отозвался Дьюкейн.