Есть! - Матвеева Анна

Но вот она сняла крышку с суповой кастрюли – сливки свернулись, на поверхности аппетитного варева плавали мерзкие желто-белые сгустки. В духовке вместо обещанного гладкого абрикосового торта бугрился настоящий Забриски Пойнт!

«Будто черти колдуют!» – подумала Ека и кинулась к сковородке с камбалой. Рыбки не подвели: выглядели и пахли именно так, как требовалось, но, когда Ека перекладывала их на трон из рукколы, сковорода дрогнула в ее руках и готовая, нежная и душистая камбала превратилась в летающих рыб. Насколько прекрасно они смотрелись на сковороде, настолько ужасно выглядела на полу скользкая бесформенная масса. Кошка с интересом заглядывала на кухню, пока Ека, рыдая, бессмысленно посыпала массу фисташками.

Она рыдала, но одновременно решала загадку: кто именно приклеил вчера к ее рабочему монитору листочек со словом «втируша»?

Честное слово, это было очень обидное слово.

Наш город давным-давно спал, когда Ека включила телевизор и поставила запись последнего эфира Гени Гималаевой – на лице ведущей «Гениальной кухни» явственно проступали гиппократовы черты. Чтобы уснуть следом за всем городом, Ека считала и пересчитывала мысленных слонов, но потом слоны ей надоели и она начала считать цыплят. Вначале – желтых, пушистых, беспомощных, потом – лысых, жареных, мертвых.

Глава двадцать седьмая,

в которой многих преследуют неудачи, а кое-кого – несомненный успех

В кулинарных книжках о фиаско на кухне пишут восторженно – из неудач, по мнению авторов, рождаются лишь оригинальные блюда. Две французские сестры по фамилии Татен случайно перевернули кверху дном яблочный пирог – и мир обогатился новым рецептом. Один бедный пастух забыл в пещере сыр – и на свет явился прародитель рокфора и бле д’овернь. Мне, к сожалению, похвастаться нечем – из провалов на моей кухне произрастают только неудачи. Да и что я могла бы сегодня приготовить? Салат из разбитого сердца? Тяжелые мысли под легким соусом?

Было уже поздно, и думать следовало не о том, чтобы «Есть!», а о том, чтобы «Спать…». И все же я включила на кухне свет и засучила рукава.

Что вам сказать, читатель? Большего количество прекрасных продуктов мне не приходилось напрасно тратить никогда. Шарлеманя укоризненно смотрела, как исчезает в помойном ведре одно испорченное блюдо за другим – были здесь и пригоревший грибной пудинг, и осевшее суфле, и жидкая комковатая смесь, предполагавшая стать паннакоттой. Да, я с легкостью могла бы стать звездой кулинарного шоу «Фиаско»!

Единственное, что получилось в этот проклятый вечер, – банальные жареные пирожки с грибами. «Ешь пирожки с грибами, держи язык за зубами», – сказала я Шарлемане, прежде чем уснуть. И через пять минут, как мне показалось, зазвонил телефон.

– «Пора, красавица, проснись!» – пророкотал знакомый голос. Пушкин! До чего же я рада была его слышать – как все герои Толстого, с ними хором кричала: «Я очень, очень рада!»

– Надеялся тебя разбудить, – заявил Аркадий. В трубке слышался привычный городской шум, каким он предстает автомобилисту: гудение сигналов, трамвайный звон, утренние матерки пешеходов. – Я уже, разумеется, еду на работу, как и подобает приличному режиссеру. А ты придешь ли, дева красоты? – строго спросил он. – Тут тебя все страстно ожидают. Некоторые даже ночей не спят – это я не про себя. Отключаюсь! Вижу П.Н. на перекрестке – зовет меня взглядом и криком своим…

Я собиралась на работу как на войну.

Всезнающий П.Н. однажды рассказал мне о трагической судьбе повара по фамилии Баландин – сей неумелый кухарь кормил зэков в Таганской тюрьме и к обязанностям своим относился без огонька. Супчики у Баландина получались жидкими, в котлетах катастрофически не хватало мяса. В общем, зэки однажды восстали против баландинской стряпни и сварили в котле самого повара. П.Н. утверждал, что именно от фамилии несчастного произошло словечко «баланда» – не знаю, правда это или нет, но я себя чувствовала тем утром непутевым Баландиным. Из которого вот-вот сварят суп.