Есть! - Матвеева Анна

Она вспыхнула, разорвала неловко первый лист, потом, всхлипывая, второй. Так маленькая девочка неохотно рвет тетрадку для домашних работ, надеясь до последнего, что мама ее остановит.

Часть третья

Глава двадцать первая,

в которой читателя наконец-то познакомят с правилами. И с родителями

Правила, по которым жизнедействует и плодоносит телевизионный канал «Есть!», много лет никто не трогал. И если вы полагаете, что телевидение должно меняться, как журналы мод, – от сезона к сезону, то вы просто не понимаете, что такое телевидение. Журналы мод, кстати, тоже не так переменчивы, как им хотелось бы казаться, – даже самые противные из глянцевых обозревательниц, ежемесячно призывающие нас выбросить то, что советовали купить в предыдущем номере, сами тайно прикапывают платьица из позапрошлогодних коллекций. Да что там журналы – жизнь вообще мало меняется, что бы ни думали о себе люди. Мы то ходим, то бегаем по кругу – а как мы при этом выглядим, на самом деле значения не имеет. Популярная телеведущая Геня Гималаева сразу всем сердцем приняла установленные на канале «Есть!» правила, и если она пыталась оспорить какое-нибудь не самое симпатичное положение, то делала это лишь в самом крайнем случае.

Если бы я писала не кулинарную книгу воспоминаний, думает Геня, а роман, то начала бы очередную главу именно такими словами. Или такими:

П.Н. не любил менять установленные порядки – ему, как ребенку, было важно знать, что основные столбы и вехи его жизни неприкосновенны. Он даже со старой одеждой расставался мучительно, как с живым человеком, – к досаде модницы Берты Петровны, годами ходил в одном и том же синем свитерке и несолидных джинсах. Все, что имело отношение к личности П.Н., все становилось ему родным, и оторвать от себя любимую авторучку, престарелый телевизор или выцветшую от частых моек тарелку было для него так же тяжело, как уволить старого и преданного сотрудника.

Правила телеканала «Есть!» не менялись по той же причине – однажды прозвучавшие в душе П.Н., как огненные буквы на стене, они навек воплотились в виде складной легенды, переходящей из уст в уста от главного режиссера к скромной уборщице.

...

Список правил длился и длился, внимательный Колымажский не упустил ни одной подробности, и трудовой коллектив, помнится, ухохатывался в ожидании завтрака, зачитывая второе правило вслух и про себя.

Смеяться не стал только один человек – Аллочка Рыбакова:

– П.Н. это не понравится. Сними, Давид, пока он не увидел.

Дод испуганно протянул руку к списку правил, но было поздно: П.Н. вбегал на кухню, за ним шагала Ека с невообразимой прической. Волосы у нее были – будто опарыши. Или переваренные макароны.

– Что это за доширак? – шепнула Геня Гималаева в смуглое ухо Ирак.

П.Н. явно хотел сообщить сотрудникам нечто важное, но заметил листочек и, насупившись, приблизился. Оскорбил его не столько пародийный стиль, сколько готические буквы – он выставил нижнюю губу вперед и обиженно закряхтел: