Тётя Мотя - Кучерская Майя

Где они впервые познакомились, откуда узнали друг друга? Конечно, в Архиве, он явился туда за справкой, мать так говорила, тоже зажевывая, «справка какая-то ему, что ли, понадобилась» — возможно, Сергей Владимирович пытался разыскать бумаги из Утехино? Архивы из разоренных усадеб в Рыбинск свозили тоннами. Многое жгли еще на местах, что-то теряли… Адашевский, кстати, так весь и пропал. Во всяком случае, ни в Рыбинском, ни в Угличском, ни в Ярославском архиве Голубев ничего похожего на него пока не обнаружил.

— Значит, мать дала вам отчество для… маскировки? — запнувшись, произнес Задохин, отвлекая его от мыслей.

— Да, я и сам не понимаю пока, вижу только, как и вы, что изображен на вашей и моей фотографии один человек, чем-то на меня похожий, арестованный в то же время, что и отец мой, тогда же расстрелянный. Знаю еще, что и отец работал, на судоверфи Володарского… А я-то удивлялся, почему в списке сотрудников завода за 1937 год ни одного подходящего по возрасту Петра нет! — печально улыбнулся Сергей Петрович и поднял голову, ощутив какое-то движение в комнате.

В дверях стояла Анна Тихоновна и звала их к ужину.

Через несколько часов Иван Валерьевич шел в глубокой темноте по Калинову, напевая. Шаг его был нетверд, но лицо расслабленно и добро.

Весь остаток вечера они отмечали «окончание военных действий» и «конец безотцовщины», как выразился Сергей Петрович. Пол-ужина обсуждали детали, договорились, что надо добраться до ярославского Архива ФСБ, наверняка дело Адашева хранится там, может, и про других Адашевых станет ясней. Потом перешли на обсуждение Утехино, кружка, школы, экспозиции из выжившего на пожаре. Под конец ужина Задохин совсем размяк, громко нахваливал грибочки Анны Тихоновны, рассказывал, как служил в армии, при ближайшем рассмотрении оказавшись балагуром; начал даже вспоминать частушки, которые пели у него в родной деревне, родился и вырос Задохин в Мартынове.

Умолял Сергея Петровича вернуться и вести с сентября историю, хоть в одном-двух классах.

— Пожадничал я, Сергей Петрович, — нагрузки-то всем хватит. Всем! Мне одному не справиться, да и не нужно. И кружок, пожалуйста, возьмите. Ребята скучают. В начале года все выясняли у меня, когда начнется, почему нет кружка.

— Да, и ко мне они приходили…

— Вернитесь, прошу!

Сергей Петрович согласился, но только на кружок. Много появилось у него новых архивных занятий, которые тоже нельзя было вдруг оставить. Но и за это Иван Валерьевич его жарко благодарил, и за это они тоже выпили по последней.

Восьмиклассницы Оля Заботина и Катя Пигута, возвращавшиеся в ночи с клубной дискотеки, завидев шагающего посреди улицы директора, схоронились за автобусную остановку, в испуганной надежде, что Иван Валерьевич их не заметит.

Он их и не заметил, негромко и сильно фальшивя, Задохин напевал что-то веселое, и когда приблизился, девочки различили слова:

• Эх, Семеновна
• В пруду купалася —
• Большая рыбина
• В штаны попалася.

Девочки так и прыснули, совершенно забыв о конспирации, но Иван Валерьевич и ухом не повел и завел что-то новое, уже неразличимое им отсюда.

Вечер стоял тихий-тихий, такой теплый, что и пожилую Авдотью Яковлевну, помогавшую Лиде управляться с детьми, никак было не загнать в дом, все нежилась, сидела на лавочке, слушала соловьев. И комар ни один пока ни зудел. Увидев, какой походкой Иван Валерьевич возвращается домой, Авдотья, впрочем, поднялась с легким кряхтением, и, приговаривая что-то, помогла хозяину взобраться по ступенькам крыльца.

Глава восьмая

Уже выходя из подъезда, Тетя попросила Колю чуть подождать и все-таки проверила напоследок почтовый ящик — так и есть, долгожданный конверт от Сергея Петровича — не мог старый учитель отпустить ее без напутствия. Она разорвала его в метро. Это был расшифрованный дневник Аси. Голубев наконец окончил свой труд. Коля косился, явно ревновал, она послушно сложила бумаги в рюкзак.

И погрузилась в чтение, едва самолет набрал высоту. Не отвлекаясь ни на еду, ни на комедию несмешных положений, прыгающую на экране над головой — читала, ловя и, кажется, слыша Асино дыханье.