151 эпизод ЖЖизни - Гришковец Евгений

К концу тура устаю и каждый раз думаю: «Обязательно съездим к морю, обязательно сходим в кино, обязательно то, обязательно сё…» Приезжаю домой – и, как правило, ничего не удаётся сделать. Во-первых, отсыпаюсь и отъедаюсь, во-вторых, подлечиваюсь, в-третьих, дома я вялый, ленивый, желающий бродить в халате… Не могу оторваться от дивана, с трудом и раздражением отвлекаюсь от телевизора. Потом постоянно какие-то мелкие, а на самом деле – глобальные проблемы. Нам поцарапали машину – это нервы и время. Были другие планы, а нужно тратить и время и нервы на это. У нас оборвался телефонный кабель. Был очередной ужасный ураган в Калининграде, валило деревья, но кабель ни у кого не оборвало, кроме нас. Отчего-то Лёва (собака) начал хромать и ковылять на трёх лапах. Ветеринар, время, нервы… Сын лёг вечером спать без температуры, а проснулся с температурой. Вот тебе и море, вот тебе и кино. А послезавтра – снова, на две недели…

Но главное-то дома. А так хочется, чтобы хотя бы неделя прошла без таких мелочей, раздражений, неурядиц…

Но мы привыкли, мы не ноем, мы справляемся! А ещё находим и возможность и смысл улыбаться, неплохо выглядеть и даже стараемся прилично себя вести (улыбка).

23 октября

Собираю сумку. Завтра буду уже в Красноярске. У нас хоть и сыро, но +8 °C. А там – зима, по калининградским меркам – самый разгар. Надо собраться так, чтобы и в Сибири не замёрзнуть, и в Киеве не вспотеть. Таков этот заезд.

Так не хочется оставлять домашних! У Сани высокая температура, вторые сутки горит, его обтирают, лечат… Он слабый, глаза потухшие, если ложится – лежит, как тряпочка. Наташа в школу идёт с печалью на лице, которая, наверное, в школе проходит, но нам-то этого не видно. В полвосьмого утра она выходит гулять с собакой. За окном сыро, темно, в такую погоду даже собака, которая обожает слово «гулять», идёт на улицу повесив уши, а Наташа – опустив плечи. На мой взгляд, в этот момент она совершает не только человеческий, но и гражданский подвиг. Я еду весь простуженный, с килограммом таблеток, флаконов, спреев. На Лену остаётся тягучий ремонт со всякими неожиданностями… Так не хочется их оставлять! Хотя со мной у них только больше хлопот, я в быту ещё тот помощник.

Погода и та какая-то простуженная. И всюду, куда ни поеду, она такая. Помню, учился в седьмом классе, и нам учительница русского языка, не литературы, а именно русского (у нас было разделение), дала задание написать сочинение об осени. Отчётливо помню, как в первый раз в жизни захотел не только описать, но и выразить своё ощущение осени. Я совсем не думал угодить учительнице, а захотел точности и выразительности. До сих пор помню то, что написал, а также строчки, которые учительница подчеркнула красной ручкой и прокомментировала размашистым почерком: «Грубая стилистическая ошибка». А написал я следующее: «На площади ветер сначала высушил раскисшую листву, а потом сбрил её и унёс в закоулки и подворотни. Осталась лежать на асфальте только большая холодная лужа…» Помню, по всем моим ощущениям, лужа именно лежала, и никак иначе. За сочинение я получил 3:3 и подумал, что займусь выражением своих ощущений позже.

Три последних дня встречался с немецкой журналисткой. Она приехала, чтобы сделать со мной большое интервью для большого радио. Она читала «Рубашку» на немецком и предварительный перевод повести «Реки», которая готовится к выходу в Германии. Разговор был длинный, о литературе… но в основном о Калининграде, его жителях и специфике. У неё было много и сложных и наивных вопросов…

Я сказал ей, что при всей географической, климатической, исторической и архитектурной специфике Калининград – это русский город. Да, крыши черепичные, высокие, да, много брусчатых мостовых, да, строили и развивали город немцы (пруссы) и жили больше семисот лет, но живут теперь под этими крышами, ходят по этим мостовым русские люди, а только люди все определяют. Понятное дело, если бы здесь сейчас жили немцы, всё было бы чище, аккуратнее, наверное, красивее, и уж точно разумнее… И даже климат, возможно, был бы лучше, но здесь живём мы, и стало быть, Калининград – это русский провинциальный город, со всеми прелестями, теплотой, душевностью, искренностью, а также с беспросветностью, комплексами, нелепостями и лицемерием русской провинции. Мы, те, кто здесь живёт, всё это понимаем и, как можем, любим свой город. Конечно, Калининград – очень чувствительная географическая точка, может быть, одна и самых чувствительных. И в связи с этим мне представляется, что у Калининграда есть какой-то особенный шанс. Не знаю, какой, но точно есть. И очень хотелось бы его не упустить, как были нами упущены многие, многие шансы. Упущены страной и каждым человеком в отдельности. Но какой-то шанс мы не упустим… Ну не должны. Мы все. Ну хочется верить… (Улыбка.)