Сборник: 200 рассказов Олеандрова - Олеандров Олеандр

Почему её не убил снайпер?

Почему не пулемётчик?

Я тут я понял что немцы – развлекались.

Выстрелил миномёт и первая мина – перелетела собаку.

Она жалобно заскулила и начала поворачивать назад, вторая мина упала недалеко от неё и собака закружилась на месте, кажется она была оглушена.

Третья мина подняла её в воздух и перевернула.

Её тело упала где-то между убитыми солдатами.

Раненые не хотели верить что это конец. Что их ждёт смерть.

Но они это чувствовали.

Чувствовали что умирают. Их крики становились всё тише и тише.

Если раньше они громко стонали и матерились, то теперь над полем слышалось

тихий плач похожий на вой. И ещё слышалось слово – "мама".

Через пол часа в наших окопах опять началось какое-то движение.

Кто-то высовывался оттуда но потом исчезал.

Кажется он хотел вылезти но его не пускали.

Но он всё-таки вылез.

Я хорошо видел его… санитарная сумка на плече и что то на голове… непривычное.

Да это же женская косынка.

Значит – медсестричка!

Что же ты наделала, девочка!!!!

Тебя же сейчас будут убивать!

Она выпрямилась в полный рост, повернулась лицом к немецким окопам. И вдруг сняла косынку, рассыпав золотистые волосы по плечам.

Я видел как дуло немецкого пулемёта стало поворачиваться в её сторону.

Медленно, как бы растягивая удовольствие от этого предстоящего убийства.

Над полем стало тихо.

Она подняла руку с медицинской сумкой и вдруг что-то запела… – смотря прямо в дуло немецкому пулемёту.

Какую-то детскую песенку.

Дуло пулемёта недоуменно смотрело на неё.

Эй ты! Солдат который там за пулемётом. Это же так просто – нажми на гашетку пулемёта и детская песенка оборвётся.

Молоденькая медсестричка взмахнёт руками и упадёт в грязь.

Так надо сделать.

Я знаю. Ты должен.

Но пулемётчик молчал и слушал эту песенку.

Медсестричка осторожно пошла по полю. Она пела.

Пулемёт молчал.

Никто из нас не мог "заткнуть" этот пулемёт – целый день.

Только эта детская песенка смогла.

Немецкие окопы были длинные.

Я видел как появились немецкие каски над окопами.

Как уставились на неё – дула автоматов, и как все они застыли услышав детскую песенку.

Как опустилась на дно окопа – их винтовка с оптическим прицелом.

Медсестричка походила всё ближе к немецким окопам.

Теперь в неё можно было бросить ножом. Или гранатой.

В неё, заплаканную, совсем юную. Что твоя песенка а этом поле смерти?

Одна мина – и ты разлетишься на куски. На куски костей с мясом.

Кому ты поешь?

Для кого распустила волосы?

И почему так тихо в немецких окопах?

Я не знаю этого…

Медсестричка обошла всех раненых и вернулась в окоп.

Тишина ещё несколько мгновений оставалась на поле, а потом кто-то крикнул – "фоер" и война вернулась на поле.

Снайпер куда-то выстрелил вдаль.

Пулемёт пустил очередь куда-то в небо.

Миномёт гухнул и мина перелетев окопы разорвалась где-то в далеки.

Потому что так должно быть.

Потому что это война.

Темнело. Ещё немного и я поползу в наши окопы.

По дороге захвачу с собой пару раненых.

Что бы не говорили что зря провалялся на поле весь день.

Исследование Адольфа Гитлера

Кровавый диктатор… откуда он взялся?

В чем была логика его поступков?

Ведь она же была, эта логика. Ведь не дурак же он был, Гитлер.

Так отбросим эмоции, хоть это чисто по человечески – трудно делать, и попробуем заглянуть – в суть логики его поступков.

Итак, попробую.

Первое что не могу забыть – это странный рассказ Гитлера. Он рассказывал его своим ближайшим друзьям. Однажды ему приснился сон – в нём нечто похожее на человека предстало перед ним. Это было олицетворение необыкновенной красоты – холодной и безжалостной. С какой-то абсолютной, просто нечеловеческой логикой – без никаких человеческих эмоций. Без жалости или состраданий.

Гитлер с восхищением смотрел на него, боясь что сон вдруг прервётся а потом во сне, он предложил себя – этому существу. Для услужения ему. После чего он проснулся но про сон не забывал никогда.

Он даже признавался что старался быть похожим на это существо из своего сна.

И потом – ему вдруг стало очень везти в жизни. Даже когда он рисковал.