Дезертиры - Гиголашвили Михаил

Морда перевернула страницу и, шевеля губами, долго читала текст. Потом заулыбалась, как свинья сквозь прутья хлева:

— А!.. У!.. Э!.. О'кей!.. А то мы видим — непорядок!

И решетка поехала в сторону, выпуская нас на волю, где и дышалось легче, и было как будто даже теплее, хотя на елях все еще лежал слой розоватого инея, а между деревьями на земле виднелись серые пятна талого снега.

По дороге в лагерь Марк все удивлялся, что мы так быстро управились. И как было бы хорошо, если бы все побродяжки были так сговорчивы и покорны, как этот. Правда, Марк каждый раз не забывал суеверно добавлять, что, с другой стороны, это было бы и весьма плохо, потому что тогда наш лагерь обязательно закроют:

— Как с немцами-переселенцами это случилось: когда поток был велик — до 400 тысяч в год, — то пришлось открывать лагеря и набирать персонал, а как поток сократился, то и лагеря сразу пришлось закрыть. Кого-то перевели куда-то, кого-то на пенсию, а кого-то и так…

Он принялся высчитывать проценты потерь зарплат и пенсий, а я думал, что пусть те паникуют, у кого есть что высчитывать, а у кого ничего нет — и считать нечего, еще голову такой ерундой, как цифры, забивать, лучше о приятных вещах думать… Вот сейчас я, комендант лагеря, еду встречать новый эшелон с женским пополнением… Большие вагоны, раскаленные от тепла женских тел. Первым делом в строй поставить и вдоль строя пройтись, на лица посмотреть, в глаза заглянуть… Марк, видимо, думал о чем-то сходном, потому что, закончив с процентами, спросил:

— Правда, что русские женщины очень красивы?

— Правда. Немки перед ними, извините, это просто истуканы с острова Пасхи.

— Да, все говорят, надо поехать, посмотреть…

Я рассказал ему про одного моего знакомого немца, который поместил в российской «Учительской газете» брачное объявление («солидный обеспеченный моложавый немец ищет приличную женщину с добродетельными целями») и ездит теперь три раза в год на две недели в Москву на «отбор».

Марку идея очень понравилась, и он принялся высчитывать, скольких женщин можно «отобрать» за две недели.

— Причем съезжаются они к нему со всей России за свой счет, — подлил я масла в огонь. — Он платит только за ресторан.

— О, это хорошо, Россия велика, дорога дорого стоит. И он до сих пор наверняка холостой? Никак не отберет? — развеселился Марк. — И жениться пока вообще не собирается, наверно!.. Знает он русский язык?

— Зачем?.. Он и так неплохо объясняется. Дает понять женщине, что все о'кей, вот только надо в постели «пробу снять». Все понимают: человек основательный, без пробы нельзя. Ну, и стараются во время пробы как могут. А после пробы он фотографирует их на память, дает свои визитки и обещает позвонить, как только приедет домой и примет окончательное решение. На этом отбор окончен.

Марка совсем добило то, что работает этот отборщик-пробирщик в Бюро путешествий и летает в Москву почти бесплатно:

— Это надо же — столько плюсов и никаких минусов!

— Минусы тоже есть — один раз триппером заболел, — остудил я его восторг.

— Ну, это уж его вина — не надо про кондомы забывать.

— И один раз обокрали: опоили снотворным и обобрали до нитки, все документы и кредитные карточки унесли.

— Это тоже ясно — не следует в номере ценные вещи держать и алкоголь пить в такой ситуации.

— А без алкоголя неинтересно.

— А если пить, то немного, чтобы здоровью не вредить, — Марк свернул с автобана и ехал уже по улице, в конце которой виднелось здание с черным когтистым двуглавым орлом на желтом фоне. — Успеем к двенадцати.

В лагере фрау Грюн сообщила, что беженка (приходившая с подругой), прождав два часа, больше ждать не пожелала и ушла. Придет завтра.

— Вот какие они разборчивые, обидчивые и безответственные, — обиженно ощерился Марк. — Один даже не помнит, что заявление писал, другая ждать не желает, торопится куда-то. А куда, казалось бы, если ты беженка, тебе торопиться и что важнее этого интервью для тебя может быть?.. А мы все это терпеть должны!.. Когда же она явится?

— Обещала завтра утром прийти.

— Ну что ж, вы и там деньги потеряли, и сейчас теряете, сегодня не ваш день, — сказал мне Марк. — Но завтра, надеюсь, все будет в порядке. Приходите, ждем.

Я потащился на вокзал. Так, наверно, чувствовал себя начальник лагеря в последний день, когда надо сматывать удочки и проволоку, кидать свой скарб в грузовики и драпать от наглого неприятеля, разрушившего сладкую жизнь-мечту.