Немного солнца в холодной воде - Саган Франсуаза

В задумчивости Жиль выпил рюмку портвейна и решил объясниться с Элоизой после окончания телевизионного журнала. Но потом ей ужасно захотелось посмотреть очередную серию телефильма, который она, так же как и его сестра Одилия, с увлечением смотрела уже целый месяц. Итак, он неожиданно получил еще пятьдесят минут отсрочки, но это лишь усилило его смятение. Ему хотелось увести Элоизу куда-нибудь, например в клуб, и там среди людской толчеи, под грохот джаза все ей объяснить: так было бы легче. Но уж слишком банально.

– Ты голоден? – спросила она, выключая телевизор.

– Нет. Элоиза… мне надо тебе сказать… я… я встретил другую женщину там, в деревне, и я… я…

Он путался в словах. Элоиза, побледнев, смотрела на него застывшим взглядом.

– Она очень помогла мне, – поспешно добавил он. – Право же, только благодаря ей я пришел в себя. Прости меня… И за вчерашнюю ночь прости. Мне не следовало…

Элоиза медленно, не произнеся ни слова, опустилась в кресло.

– Я опять туда поеду. А ты, конечно, можешь жить здесь, сколько захочешь… ты же знаешь, мы с тобой всегда останемся друзьями…

«До чего глупо и нескладно, – думал Жиль. – Самый настоящий мещанский и жестокий разрыв. Но мне больше нечего ей сказать». Его охватило какое-то оцепенение.

– Ты ее любишь? – спросила Элоиза. Она, казалось, не верила его словам.

– Да. По крайней мере думаю, что люблю. И она меня любит, – поспешно добавил он.

– Тогда почему же… почему вчера?..

Она даже не смотрела на него. Она не плакала, а пристально смотрела на экран телевизора, будто там демонстрировался некий фильм, видимый только ей.

– Я… наверное, я хотел тебя, – пробормотал Жиль. – Прости, мне следовало сразу все сказать.

– Да, – проговорила она. – Следовало.

Она замолчала. Молчание становилось невыносимым. Лучше бы уж она закричала, засыпала его вопросами, сделала бы что-нибудь ужасное – ему тогда стало бы легче, ему! Весь в испарине, он провел рукой по волосам. Но Элоиза по-прежнему молчала. Жиль встал, прошелся по комнате.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

Она подняла голову. Она плакала, и Жиль инстинктивно потянулся к ней, но она отстранилась, закрыв лицо руками.

– Уйди, – произнесла она, – прошу тебя, Жиль, сейчас же уйди… завтра я уеду. Нет, уйди, прошу тебя.

С бешено бьющимся сердцем он сбежал по лестнице, выскочил на улицу. Задыхаясь, прислонился к дереву, обхватил его руками. Ему было смертельно тоскливо и стыдно.

– Я рад, что назначили именно вас, – сказал Гарнье.

Они сидели в баре отеля «Королевский мост»; бар помещался в подвале, и электрическое освещение здесь и днем и ночью было одинаковое. Жиль ночевал в отеле, он был плохо выбрит, в несвежей рубашке и еще не оправился от мучивших его кошмаров. Как ни странно, но Гарнье, высокий и сильный, седой, с мягким взглядом серых глаз, казалось, чувствовал себя куда спокойнее, чем Жиль.

– Это… это место по праву принадлежит вам, – сказал Жиль. – И я не хочу его у вас отнимать.

– Вы тут ни при чем. Фермона не устраивает мой моральный облик – в этом все дело.

Гарнье рассмеялся, и Жиль покраснел.

– Видите ли, – мягко продолжал Гарнье, – все это не так уж серьезно. «Потеряно все, кроме чести»… Я ведь мог бы с успехом все отрицать. У них не было доказательств. Но, спасая свою репутацию, я потерял бы честь. Забавно, не правда ли?

– Что вы собираетесь делать? – спросил Жиль.

– Через полгода мальчика выпустят из колонии. Он уже будет совершеннолетним. И сам решит – видеться ему со мной или нет.

Жиль с восхищением посмотрел на Гарнье.

– Но если он не захочет, – сказал он, – вы потеряете все, ничего не получив взамен…

– Я никогда не жалел о том, что отдавал добровольно, – спокойно ответил Гарнье. – Дорого обходится лишь то, что крадешь, запомните это, мой милый…– И он рассмеялся. – Наверное, вам странно слышать высоконравственные рассуждения от такого порочного создания, как я. Но поверьте, в тот день, когда вы устыдитесь того, что любите, вы погибли… Погибли для самого себя. А теперь поговорим о работе.

Гарнье дал Жилю немало полезных советов, но тот почти его не слушал, он думал о том, что обокрал Элоизу; думал о том, что никогда не будет стыдиться Натали; думал о том, что будет любить ее с такой же нежностью и так же искренне, как Гарнье любил этого мальчика. Он все это ей скажет, непременно расскажет ей о Гарнье, ему ужасно хотелось ее увидеть. Через полчаса он будет в редакции, постарается побыстрее уладить денежные дела, пообедает с Жаном, поручит его заботам Элоизу, уложит чемодан и еще поспеет на пятичасовой поезд. А сейчас прямо из отеля позвонит в Лимож.