Макулатура - Буковски Чарльз

— Ладно, подумаю.

— Думай, Билейн. — Большая обезьяна в розовом костюме встала. — Подумай хорошенько и сообщи нам. Даем тебе 24 часа. После этого сделка отменяется. Навсегда.

— Ладно, — сказал я.

Он повернулся, и одна из его обезьян побежала открывать ему дверь. Другая стояла и смотрела на меня. Потом они ушли. А я остался сидеть. Не зная что делать. Подкинули мне задачку. А часы стучали. А, какого черта. Я вынул из стола бутылку водки. Было время обеда.

46

Ну, что теперь делать? Я так разволновался, что уснул за столом. Когда проснулся, было уже темно. Я встал, надел пальто и котелок и вышел на улицу. Сел в машину и проехал 5 миль на запад. Просто проехался. Потом остановил машину и огляделся. Я стоял перед баром. «Аид» — гласила неоновая надпись. Я вылез из машины, вошел. Там было пятеро. 5 миль, 5 человек. Кругом пятерки. Там был бармен, девушка и трое вялых, худых, глупых парней. Как будто бы с гуталином в волосах. Они курили длинные сигареты и щерились на меня и на все остальное. Девушка сидела у одного конца стойки, парни у другого, бармен стоял посередине. Я наконец привлек внимание бармена, взяв пепельницу и дважды уронив ее на стойку. Он моргнул и направился ко мне. Голова у него была похожа на лягушачью. Но он не прыгал, а плелся ко мне; остановился.

— Шотландского и воды, — сказал я ему.

— Вам воду в виски?

— Я сказал — шотландское и воду.

— А?

— Шотландское и воду, отдельно, пожалуйста. Трое парней смотрели на меня. Заговорил средний.

— Эй, старик, хочешь, сделаем тебе больно? Я только поглядел на него и улыбнулся.

— Мы бесплатно делаем, — сказал средний. Все трое щерились. Продолжали щериться.

Подошел бармен с моим виски и водой.

— Я, пожалуй, подойду и выпью из твоего стакана, — сказал все тот же.

— Только дотронься до стакана, и я переломлю тебя пополам, как кусок сухого говна.

— Ой-е-ей, — сказал он.

— Ой, — сказал второй.

— Ой, — сказал третий.

Я выпил виски, а воду не тронул.

— Старик думает, что он крутой, — сказал тот, что посередине.

— Может, проверить, какой он крутой? — сказал его приятель.

— Да, — сказал третий.

Господи, какие они скучные! Как все почти остальные. Ничего нового, ничего свежего. Тупость, мертвечина. Как в кино.

— Того же самого, — сказал я бармену.

— Что там было — вода и виски?

— Точно.

— Этот старик так себе выглядывает, — сказал средний.

— Выглядит, — сказал я.

— Чего выглядит?

— Старик так себе выглядит.

— Так ты с нами согласен?

— Я вас поправил. И надеюсь, что поправлять сегодня больше не придется.

Бармен принес мне виски. И отошел.

— Может, мы тебе рыло поправим, — сказал самый говорливый.

Я оставил его слова без внимания.

— Может, мы тебе морду к жопе приварим, — сказал другой. Какие же скучные люди. По всей земле. И размножаются почкованием. Вонючий зверинец. Земля кишит ими.

— Может, мы дадим тебе пососать морковку, — сказал один из них.

— Может, он хочет пососать три морковки, — сказал другой. Я ничего не сказал. Я выпил мое виски, запил водой, встал и кивнул в глубину бара.

— Смотри, он хочет потолковать на улице!

— Может, он хочет наши морковки!

— Пойдем поглядим!

Я пошел в глубину бара. Услышал их шаги за спиной. Потом услышал щелчок выкидного ножа. Я повернулся и выбил его ногой из руки. Потом рубанул ладонью за ухом. Он упал, и я перешагнул через него. Остальные двое бросились бежать. Они пробежали через весь бар и выскочили в парадную дверь. Я их не преследовал. Я вернулся к упавшему. Он еще был без сознания. Я поднял его, вскинул на плечо, вынес на улицу. Положил на скамью у автобусной остановки. Потом я снял с него туфли и выкинул в сточный люк. Туда же и его бумажник. Потом вошел в бар, поднял его нож, спрятал в карман, сел на свою табуретку, заказал еще.

Я услышал кашель девушки. Она закуривала сигарету.

— Мистер, — сказала она, — мне это понравилось. Мне нравятся настоящие мужчины.

Я оставил ее слова без внимания.

— Я Трахея, — сказала она.

Она взяла свой стакан, подошла и села рядом. Чересчур надушенная, и помады хватило бы другой на неделю.

— Мы могли бы узнать друг друга ближе, — сказала она.

— Это ничего не даст, это будет просто глупо.