Лондон, любовь моя - Муркок Майкл

Бьянка словно ожила.

— Я знаю этого человека, дядя Леон! — Она была очень взволнована.

— Кто это? Мамин друг?

Впервые с того момента, как они вышли из дома, она рассмеялась.

— Ты его не помнишь?

И она запела какой-то куплет, слова которого были ему неизвестны, но мелодия показалась знакомой. Леон покачал головой.

— Прости, милая. Где он выступает? В «Синем Питере»? В «Детском саду»?

Она захихикала над его невежеством, он чуть выждал и попросил ее сжалиться.

— Это же адмирал Б. Ф. Штекс!

Наконец Леон вспомнил.

— А, так это он. Что ж, может быть, он попал на необитаемый остров и должен теперь ловить рыбу на пропитание?

Вечерком займусь ею она конечно притворится недотрогой но это то что ей нужно как же тут утонешь здесь мелко надо к Чаринг-Кроссу идти или еще куда им разве не ломают шею или еще что сперва запах та сирень чудесная от аромата хочется жить вечно разве ты не сделал бы так же если б мог всегда быть тут весной Майкл Денисон и Дульси Грей эх было дело ничего уже не осталось не думать о смерти насилие торжествует да пожалуй повсюду на него спрос обделаться можно если не найду брод этот идиот кем он себя вообразил ? Лоренсом Оливье? Через три часа стемнеет, Мэвис.

Бьянка была озадачена.

— На нем нет формы. Он всегда носит форму.

— Может, потерял во время кораблекрушения. — Народу вокруг скопилось так много, что Леон почувствовал себя неловко. — Нам остается только подождать, пока он не покажется в телевизоре, и все прояснится. Пойдем, Би-Би, пора встречать маму.

Она послушно пошла за ним через парк, мимо Адмиралтейства, к Уайтхоллу, но остановилась.

— Я должна взять у него автограф, дядя Леон. К счастью, Леону удалось поймать такси.

— Кэмден-Лох, пожалуйста. — Он открыл дверь для Бьянки.

Прежде чем включить зажигание, водитель повернулся к нему и сказал:

— А вы знаете, сэр, что рынок открыт только по выходным?

— У меня там встреча.

Леон почувствовал смутную обиду. Он смотрел на облака, быстро плывущие по голубому небу, и думал, как ему избежать тяжелого испытания. Он не представлял себе семейный ужин в ресторанчике. Его неспособность соблюдать обычные ритуалы среднего класса была причиной разрыва с Мэгги. Жизнь в Элджин-Кресент была бесконечной чередой званых вечеров, завершавшихся каждую неделю шумным воскресным ланчем, во время которого мужчины пускались в политические споры, а женщины то и дело покрикивали на своих дурно воспитанных детей. Когда до какого-нибудь мужа долетал знакомый голос, он на секунду вспоминал о семье и бурчал: «Оставь, ради бога. Пусть себе бегают и веселятся». Леон, единственный цветной на этих сборищах, испытывал ярость, слыша бесконечные просьбы высказать свое мнение об Африке, о правах человека в Америке или об иммиграции.

В один прекрасный день он решил свозить Бьянку в «Элджин» и научить ее играть на бильярде, но ему не хватило нервов. Он утешил себя тем, что когда они с Тессой были в Лос-Анджелесе, то в «Барниз бинери» вволю наигрались в бильярд.

Он понять не мог, зачем люди окружают семейную жизнь такого рода удовольствиями. Возможно, их особые привычки, смутный либерализм, пассивное недовольство были средствами для поддержания статуса, к которому они были привязаны так же, как и их более откровенно беспринципные современники. Его бесили дискуссии о водородной бомбе, вивисекции и правах женщин, происходившие за обедом, за которым они в один присест съедали и выпивали столько, сколько живущим всего в нескольких сотнях ярдов от них хватило бы на две недели. Он говорил им это. Их лицемерие служило верным признаком упадка культуры. Когда он сообщил жене, что на последних выборах голосовал за консерваторов, она заставила его уйти. Он не хотел уходить, пытался добиться компромисса, но в конечном итоге все равно ушел. На второй месяц правления Маргарет Тэтчер он перебрался на Пауис-Сквер, где один приятель сдал ему квартиру. Он поселился там под именем Найджела Симонсона и почти сразу обнаружил, что фортуна повернулась к нему лицом. Теперь для его проектов легко находились спонсоры. Он скрывал свой успех, для того чтобы избежать зависти друзей, а также требований алиментов на дочь от Мэгги. Когда она выставила дом на торги и вернулась в Глазго, он думал купить его, но на самом деле у него не было желания возвращаться туда, откуда он сбежал. На Пауис-Сквер ему было легче находить случайных подружек. Не хватало ему только Тессы.