Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках - Аксенов Василий Павлович

• Со мной с утра не расставался Дождь.
• — О, отвяжись! — я говорила грубо.
• Он отступал, но преданно и грустно
• Вновь шел за мной, как маленькая дочь.
• …………………………..
• Обрадованный слабостью моей,
• он детским пальцем щекотал мне ухо.
• Сгущалась засуха. Все было сухо.
• И только я промокла до костей.
• …………………………..
• Я думала: что делать мне с Дождем?
• Ведь он со мной расстаться не захочет.
• Он наследит там. Он ковры замочит.
• Да с ним меня вообще не пустят в дом.
• …………………………..
• Хозяин дома оказал мне честь,
• Которой я не стоила. Однако,
• Промокшая всей шкурой, как ондатра,
• Я у дверей звонила ровно в шесть.
• …………………………..
• Признаться, я любила этот дом.
• В нем свой балет всегда вершила легкость.
• О, здесь углы не ушибают локоть,
• Здесь палец не порежется ножом.
• …………………………..
• Ваш несколько причудлив монолог, —
• проговорил хозяин уязвленный.
• Но, впрочем, слава поросли зеленой!
• Есть прелесть в поколенье молодом.
• …………………………..
• Одна из гостий, протянув бокал,
• туманная, как голубь над карнизом,
• спросила с неприязнью и капризом:
• Скажите, правда, что ваш муж богат?
• …………………………..
• И — хлынул Дождь! Его ловили в таз.
• В него впивались веники и щетки.
• Он вырывался. Он летел на щеки,
• Прозрачной слепотой вставал у глаз.
• …………………………..
• Дождь с выраженьем ласки и тоски,
• паркет марая, полз ко мне на брюхе.
• В него мужчины, поднимая брюки,
• примерившись, вбивали каблуки.
• …………………………..
• Хозяин дома прошептал:
• «Учти, еще ответишь ты за эту встречу!»
• Я засмеялась: «Знаю, что отвечу.
• Вы безобразны. Дайте мне пройти».

Из шестидесяти семи прочитанных строф мы приводим здесь только десять, но и они, нам кажется, достаточны для выражения курьезно-серьезной трагикомедии 1963-го, именно того года, когда у оскорбленного поэта сложилась эта «Сказка». Нэлла поставила точку и замолчала, опустив голову и взглядом исподлобья блуждая им собранию. И все молчали, было не до аплодисментов пока академик Габарит, пожилой дядька с мохнатыми бровями, не смахнул слезу и не произнес гулким баском «Я это знаю по самому себе», — что заставило Пролетающего приостановить его полет и зависнуть над этой группой людей в литфондовском парке.

Затем Ян Тушинский пригласил на террасу Антона Андреотиса. Тот был в великолепной форме — загорелый и ясноглазый юнец в ярком шелковом джемпере, приобретенном, очевидно, в каком-то хорошем американском магазине; в общем, то, что на жаргоне страны таких джемперов называется The Party Boy. За прошедшие годы после того, как он приобрел надежную и красивую подругу Софку Теофилову, он написал огромное количество своих уникальных стихов и утвердился в репутации почти неотразимого покорителя как больших аудиторий, так и отдельно взятых, предпочтительно женских персоин. Пока он вставал с травы, его муза Софка, или Фоска, успела напутствовать его пожатием локтя, а Катька Человекова, сунув в рот колечко пальцев, произвела пронзительный свисток.

Перепрыгнув сразу через четыре ступени и повернувшись к публике, он сразу начал орать и показывать руками:

• Спасибо, что свечу поставила
• в католикосовском лесу,
• что не погасла свечка талая
• за грешный крест, что я ношу.

• Я думаю, на что похожая
• свеча, снижаясь, догорит
• от неба к нашему подножию?
• Мне не успеть договорить.

• Меж ежедневных Черных речек
• я светлую благодарю,
• меж тыщи похоронных свечек —
• свечу заздравную твою.

И все вздохнули на поляне и посмотрели сначала на Фоску Теофилову, а потом с лаской друг на друга. И зависший над поляной Пролетающий ниспослал им свой coбcтвенный неизреченный вздох. Антоша продолжал: