100 великих узников - Ионина Надежда

Когда Людовик XIV любовался с террасы чудесным видом, вдруг откуда-то сверху раздались звуки музыки. Это заиграли сидевшие на деревьях музыканты: король обернулся и увидел перед собой Фуке, склонившегося к земле. Министр преподнес монарху пергаментный свиток, в котором указывалось, что хозяин предоставляет замок Во-ле-Виконт со всеми его угодьями в дар королю. Расчет Фуке оказался верным: самолюбие короля было удовлетворено, и он с улыбкой протянул министру руку. Однако это не спасло Фуке, так как судьба его уже была предрешена…

Король готов был арестовать хозяина в его собственном доме, но королева-мать удержала его. Через две недели после праздника д'Артаньян арестовал Фуке на соборной площади города Нанта. Сюринтенданта посадили в карету вместе с четырьмя мушкетерами, а потом к ним присоединились еще 100 человек охраны. Несколько месяцев Фуке перевозили из одной тюрьмы в другую, и наконец он оказался в Бастилии. Здесь к нему приставили стражу из мушкетеров, которые не выпускали его из поля зрения ни днем ни ночью, а двое даже спали в комнате узника.

В середине ноября 1664 года генеральный прокурор Талон предъявил бывшему министру обвинение в расхищении государственных средств и оскорблении короля, даже в заговоре и бунте против него — словом, хотели найти любой предлог, чтобы вынести Фуке смертный приговор. Сюринтендант, используя многочисленные документы, защищался твердо и умело, признав себя только в нарушении некоторых финансовых формальностей. Как судьи ни старались, они не смогли уличить Фуке ни в оскорблении короля, ни в заговоре. Судебный процесс длился больше года, и под конец девять голосов было подано за смертную казнь, а тринадцать — за ссылку, но Людовик XIV своей властью заменил Фуке ссылку на пожизненное заключение.

В конце декабря 1665 года узника привели в церковь Бастилии и зачитали приговор, а потом Фуке посадили в карету, где уже находились четыре стражника. Д'Артаньян с 50 мушкетерами проводил его до засыпанной снегом деревушки Пиньероль, находящейся в самом центре Пьемонта. Здесь он был передан под надзор коменданта Сен-Мара, который имел при себе для охраны Фуке еще 50 солдат.

После огромного дворца в Во-ле-Виконт у Фуке в замке Пиньероль были только две крохотные комнатушки. Цитадель наглухо закрыли, и никто не мог переступить порог камеры осужденного. Ему не давали книг и чернил, запретили прогулки и свидания, видеться можно было только с местным священником. Пекке, домашний врач Фуке, хотел добровольно разделить с хозяином заключение, но ему в этом отказали. Новости о семье узник мог получать только два раза в год. Мадам Фуке обращалась к королю с просьбой разрешить ей перебраться в Пиньероль и разделить заточение мужа, но ей было отказано. Только через 18 лет со дня ареста жена и дети получили разрешение на первое свидание с Фуке.

Постигшее несчастье не сделало всесильного прежде министра малодушным, и он сносил свое заключение с большой твердостью и смирением. Однажды во время грозы гром ударил в темницу заключенного, были ранены несколько людей, находившихся в ней, но Фуке нисколько не пострадал.

В конце 1670 года друзья пытались организовать ему побег, подкупив солдат гарнизона. Но заговор провалился и одного из заговорщиков повесили: рассказывают, что Фуке через окно показали тело его верного слуги Лафайета. После 10 лет заключения за узником следили все с той же строгостью, даже зарешетили окна в его комнатках. Фуке сделался пленником суровых неприступных гор: гурман, когда-то ужинавший под звуки 80 скрипок, теперь слышал только, как постукивает деревянная ложка о самшитовую миску.

Скончался Фуке в конце марта 1680 года: акта о его смерти не существует, вскрытие тела не производилось, гроб сразу же запломбировали. В 1681 году его перевезли в Париж и захоронили на кладбище одного монастыря. Впоследствии в связи с тайнами, окружавшими смерть Фуке, о сюринтенданте стали говорить как об одном из претендентов на роль «железной маски».

Неистовый протопоп Аввакум

Члены «Кружка ревнителей благочестия», как указывалось ранее, стремились сохранить русскую церковь как всеобъемлющий и культурообразующий орган, ратовали за еще большее проникновение православной обрядности в русскую жизнь. Поэтому они сильно заволновались, когда патриарх Никон затеял «неладное». К чему эти новшества, если греческая церковь давно с латинской соединилась, да и сама Греция под влияние турок попала? Это грекам у русских учиться надо, а не наоборот! И члены «Кружка ревнителей благочестия» отказались повиноваться решению Собора 1654 года.