100 великих узников - Ионина Надежда

Сатирические куплеты подобного рода были тогда в моде, и авторство двух из них приписывали Франсуа Мари Аруэ. В 1716 году он был заподозрен в сочинении сатир на регента, и одна из них — „Царствующий ребенок“ (или „В царствование ребенка“) — им была действительно написана. Об этом стало известно благодаря доносам бравого офицера Берегара, подосланного полицией: ему Франсуа Мари Аруэ сам признался в авторстве. Стихотворение было полно непримиримой критики старого порядка, говорило о бесчисленных бедствиях французского народа, но это власти могли бы простить. Однако молодой поэт осмелился весьма недвусмысленно обличать и пороки регента, за что при других обстоятельствах мог бы жестоко пострадать. Но Филипп Орлеанский был равнодушен ко всему, даже к тем ужасным вещам, которые писали и рассказывали о нем. Авторов памфлетов он преследовал нехотя и только по настоянию окружающих.

В протоколах о пребывании Франсуа Мари Аруэ в Бастилии сохранилась статья следующего содержания:

Господин Арует был сослан в Туллес 15 мая 1716 года, но Его Королевское Величество позволил отцу, чтобы сын его выбрал местом ссылки Сюлли на Луаре, ибо там он имел родных, и надеялись, что они разговорами и примерами своими сделают его умнее и умерят излишнюю его живость. Итак, из Парижа узник был выслан в замок Сюлли, где у его отца было много знакомых. Здесь собралось многочисленное общество, занятое исключительно устройством всевозможных развлечений и увеселений. Ф. М. Аруэ не замедлил найти много удовольствий, от которых отрывался лишь для сочинительства стихов знакомым дамам. В своих письмах он сообщал, что в Сюлли жить приятно и только одно отравляет его веселую жизнь — сознание необходимости оставаться здесь. Ссылка оставалась все-таки ссылкой, и тогда по совету одного из друзей он написал послание к герцогу Орлеанскому с единственной просьбой — прочесть предлагаемые стихи, чтобы через сравнение убедиться, что их автор не может быть сочинителем отвратительных куплетов. Послание имело успех, и в начале 1717 года его возвратили из ссылки. Регент даже пожелал принять бывшего узника, простил его, хотя и не был до конца уверен в его невиновности.

Вместо смирения и раскаяния молодой Аруэ не замедлил послать новый, не менее скандальный куплет, свидетельствовавший о необыкновенной способности герцога Орлеанского всем забавляться, все позволять и все выслушивать. Поэт нисколько не щадил регента, нападая на самые дурные поступки и стороны его характера — как действительные, так и предполагаемые.

Полиция, уже следившая за автором, доносила, что он не может произносить имя регента без озлобления. Чтобы наказать поэта, на этот раз ухватились за анонимную поэму „Я видел“ — самый неистовый памфлет на регента и его окружение, который в то время ходил по рукам. Он метко бичевал скандалы и злоупотребления, которые происходили повседневно и на глазах у всех в последние годы царствования Людовика XIV. Сатирик указывал на королевскую власть как на главную причину всех изображаемых им ужасов. В этой сатире нашли сходство с поэтической манерой Ф. М. Аруэ, и подозрительно настроенным агентам достаточно было того, что он принадлежал к янсенистской семье и что его возраст, по их соображениям, совпадал с возрастом автора сатиры.

Друзья поэта, находившие это произведение превосходным, подтвердили, что видели, как он его писал. Враги с радостью ухватились за их заявление, хотя „Я видел“ было написано Ле-Бренном, который был так напуган опасным успехом сатиры, что все свалил на Ф. М. Аруэ. Регент был очень недоволен этой сатирой и воспользовался ею, чтобы наказать человека, так насолившего „Царствующим ребенком“. Гуляя однажды в Пале-Рояле и завидев Ф. М. Аруэ, он подозвал его к себе и сказал: