100 великих казней - Авадяева Елена

Почти весь день 9 мая Каляев писал, но затем все зачеркнул, оставив только слова, произнесенные Петром I перед Полтавской битвой: «А о Петре ведайте, недорога ему жизнь, была бы счастлива Россия».

В 9 часов вечера в камеру в сопровождении смотрителя Шлиссельбургской тюрьмы вошел прокурор. Он объявил: казнь будет ночью. Ни один мускул не дрогнул на лице осужденного. Прокурор подал ему для подписи прошение о помиловании. Каляев решительно отказался подписать Прокурор вышел, однако вскоре снова появился в камере и стал упрашивать заключенного подписать прошение. Восемь попыток сделал прокурор и каждый раз слышал от Каляева категоричное: «Нет!» Всю ночь Каляев не раздевался и не ложился спать. А в это время во дворе тюрьмы строили эшафот. Строили торопливо, чтобы успеть до рассвета. Стук топоров доносился до слуха обреченного.

Когда в камеру вошел священник, Каляев сказал ему, что он обрядов не признает, что он уже совершенно приготовил себя к смерти и в жизни со всем покончил, однако в пришедшем к нему священнике чувствует доброго человека. «А потому, — заключил Каляев, — дайте мне вас, просто как человека, поцеловать». Они поцеловались, и священник ушел.

На эшафот Каляев поднимался с гордо поднятой головой, твердым, уверенным шагом. Крест целовать отказался. Подошел палач, накинул на него саван, помог подняться на табурет, накинул на шею петлю и отбросил ногой табурет. Тело повисло в воздухе. Палач был пьян и накинул петлю кое-как, тело начало биться в судорогах. Сцена была настолько жуткой, что начальник штаба корпуса жандармов барон Медем зарычал на палача: «Я тебя, каналья, прикажу расстрелять, если сейчас не прекратишь страданий осужденного!»

Через полчаса палач вынул из петли повешенного и положил его на эшафот.

Крепостной врач обнажил покойному грудь, послушал, пощупал пульс: сердце Каляева не билось…

Солдаты уложили тело в деревянный ящик, снесли и закопали его за крепостной стеной — между валом, окаймляющим крепость со стороны озера, и Королевской башней. Здесь было место захоронения всех казненных в крепости в 80-х годах прошлого столетия.

Кто-то сказал, что революции делают герои, а плодами их пользуются проходимцы — очень точное замечание.

ПЕТР ШМИДТ

Останки последнего русского царя и его семьи наконец-то с почетом захоронены. Зарубежная православная церковь канонизировала Николая II. Поэтому может показаться несколько странным, что авторы настоящего труда уделяют такое повышенное внимание тем личностям, которые открыто выступали против царей и царизма в России. Однако, знакомясь с материалами газет, очевидцев, судебных процессов, мы невольно приходим к выводу, что восставали против самодержавия далеко не самые худшие люди России.

В октябре 1905 года в Севастополе происходило то же, что и везде — митинги и забастовки. Петр Петрович Шмидт (1867–1906), отставной лейтенант морского флота, не остался равнодушным к происходящим событиям. Он был единственным офицером, появлявшимся на митингах и собраниях, и нередко сам выступал на них с речами. Он протестовал против самодержавия, и все его речи были пропитаны этим протестом. «Свобода необходима человеку, как воздух», — сказал он однажды на митинге. Однако он полагал, что перемен можно добиться конституционным путем. И только когда правительство в ответ на все мольбы общества обнародовало указ 6 августа об образовании при правительстве совещательного органа, не имеющего никаких прав, так называемой «Булыгинской Думы», в настроении Шмидта произошел резкий переворот. В своих воспоминаниях он писал: «Моя надежда на полезность петиций, т. е. на мирный путь, имела место до обнародования Булыгинской конституции. С этого момента вся Россия переменила мнение».

17 октября 1905 года царь издал свой знаменитый манифест, в котором обещал народам России «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний, союзов», а также созыв законодательной Думы.

…Манифест стал известен в Севастополе 18 октября. В тот же день вечером огромная толпа народа направилась к севастопольской тюрьме требовать освобождения политических заключенных, содержавшихся там. Шмидт был в числе руководителей демонстрации.