Русская сталь - Воронин Андрей

Противник Слепого сразу почувствовал, что прихватил лишнее. С раздражением тряхнул оружием, но с зазубренного острия ничего не соскакивало. Понадеявшись, что Глеб думает только о защите, противник ухватился левой рукой за сумку и сорвал ее с трезубца.

Глеб как раз взмахнул рукой с ножом, пытаясь отвести очередной удар. Лезвие не встретило сопротивления, не зацепило трезубец. Оставаясь по-прежнему сжатым в клубок, Глеб крутнулся вперед и снова рассек непроницаемую муть сверху вниз. На этот раз сопротивление ходу лезвия резко отличалось от сопротивления воды. Эта была живая плоть, человеческое мясо. Он не мог не почувствовать, что рана достаточно обширна и глубока.

Выпад в самом деле оказался неожиданным и серьезным по последствиям. Нож разрезал многослойный гидрокостюм и рассек противнику грудь от плеча до пояса, Глеб не мог видеть, как раненый пытается зажать рукой края длинного пореза, как лицо за стеклом искажается от боли. Он понял одно: теперь под водой установилось численное равновесие.

Встревожившись не на шутку, второй противник включил фонарь. И сразу выяснилось, что бой продолжается не в зеленой, а в красной мути.

Клубящиеся в воде облака, пригашали яркость света. Но все-таки фонарик был направлен в лицо Глебу с близкого расстояния.

Опыт позволил Глебу сориентироваться. Реакция по-прежнему оставалась молниеносной. Он успел ухватить стержень трезубца у самого основания короткой «вилки». Еще сантиметр — и все три острия коснулись бы груди, но этот сантиметр им не суждено было преодолеть.

Противник толкнул свое оружие вперед, потом сильно потянул назад, пытаясь высвободить. Взмахом ножа Глеб заставил его отдернуть пальцы на дальний конец рукоятки. Теперь преимущество оказалось на его стороне. Он смог выхватить трезубец у противника.

Между двумя пловцами всплыл свежий труп, прибавившийся к утопленникам огромного корабля-«мавзолея». В свете фонарика отчетливо виднелись края страшной раны. Они расходились и сходились от подводного круговорота, кровь продолжала пульсировать, вытекая из раны по всей длине. Голова безвольно свисала набок.

Нет, второй инструктор не испугался. Он просто трезво оценил дальнейшие перспективы и меру допустимого риска. У него еще оставался при себе нож, не менее серьезный, чем у Сиверова. Но главного оружия он теперь был лишен, и вряд ли соперник позволил бы ему разыскать где-то под ногами другой трезубец, выпавший из рук убитого.

Никогда бы инструктор не поверил, что отступит перед пойманным в сеть человеком. Но сейчас он решил спасать свою шкуру. Обещанная сумма при всей своей величине перестала окупать риск. Лучше заработать эти деньги в несколько приемов, на других, менее опасных погружениях.

Отключив фонарик, он скользнул под потолком и быстро набрал «крейсерскую» скорость. Без нормальной работы ног Сиверову не имело смысла пускаться в погоню. Оставшись в одиночестве, он с остервенением стал кромсать ненавистную сеть. Но только через четверть часа смог полностью выпутаться.

Нужно спешно продолжить начатое, ибо беглец вот-вот принесет заказчикам неутешительные новости.

ГЛАВА 42

Работать приходилось на ощупь. Взятый про запас софит был разбит во время схватки.

Левой рукой он нащупал нечто твердое, с ровным краем. Поддев ножом, с усилием выковырнул пластину длиной чуть меньше локтя и шириной сантиметров в десять. Может, это и есть образец, а все разговоры насчет креста — хитрый ход Лаврухина с целью запутать возможных «соискателей»?

Все то немногое, что Глеб слышал и читал о Лаврухине, не указывало на хитрость изобретателя-эмигранта. Но на всякий случай он оставил металлическую пластину при себе.

Нож теперь мог двигаться дальше по щели. До самого потолка он больше ни разу не встретился с препятствием. Впрочем, короб был достаточно широким, длины лезвия могло просто не хватить. Есть еще трезубец — очень кстати.

Слегка изогнутая «вилка» не проходила в щель, и Глеб просунул трезубец другим концом. Новое, глубоко запрятанное препятствие имело более сложную форму, чем прямоугольная пластина. Выступы, впадины — их и в самом деле должно быть немало, если представить контур настоящего православного креста.

У Сиверова не было лишней секунды, чтобы осознать всю цену происходящего. Сердце не замерло в ожидании, дыхание не стало чаще. Только губы плотно сжались, да еще складка пролегла между бровями.