Пощады не будет никому - Гарин Максим

Произошло что-то странное, почти невероятное, что-то надломилось в душе Чекана. Иногда бывает так, что одна-единственная капля, капля дождя или даже слеза, случайно выкатившаяся из глаза, переполняет огромную чашу, и ее содержимое переливается через край. Так случилось и с Чеканом. Этот звонок выбил его из привычной колеи, разрушил спокойствие, сломал равновесие, царившее в жизни вора.

И без наркотиков Чекан уже не мог заснуть, не мог сомкнуть глаз. Ему все время было не по себе, казалось, кто-то невидимый в белой длинной одежде стоит в углу комнаты или прячется за колонной в ресторане, или за деревом в саду, или за столбом, когда машина несется по дороге, или смотрит на него из толпы. И когда Чекан вдруг резко оглядывался, тот человек, то существо мгновенно исчезал, словно растворялся в воздухе.

Михара заметил, что с его другом, с его верным корешем происходит что-то неладное. И вечером, когда они вернулись с дружеского застолья, где собрались весьма почтенные и уважаемые в воровском мире люди, на квартиру к Чекану, тот, открыв дверь, вздохнул.

— Что дышишь через раз, сынок? — положив руку на плечо приостановившегося, боящегося шагнуть в темный коридор Чекана, спросил Михара.

— Чего…

— Что дышишь через раз? Иди, иди, ее там нет, поверь.

— Кого нет? — резко обернувшись, спросил Чекан и затем шагнул в теплую темноту квартиры.

— Нет той, которую ты боишься.

— Кого это я боюсь, Михара? — в темноте спросил Михара.

— Ну, я не знаю, наверное, смерти своей.

— Смерти… — пробормотал Чекан.

И в это время сквозняк, открыв форточку, хлопнул ею.

Чекан вздрогнул, прижался к стене и выхватил пистолет, с которым в последнее время не расставался.

Михара расхохотался, и его смех в этих теплых потемках прозвучал зловеще.

— Зажигай свет, сынок.

— Да уж…

Чекан перевел дыхание, чувствуя, что лицо, все тело покрылись липким холодным потом. Так, как сейчас, он не боялся никогда, вернее, так сильно никогда еще не пугался. Пошатываясь, он вошел в кухню, включил холодную воду и принялся жадно ее пить прямо из-под крана, как набегавшийся пес.

Михара стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и смотрел на своего кореша, на своего, можно сказать, сына или младшего брата.

— Худо тебе, Чекан, худо?

— Худо, — признался тот.

Михара покачал головой:

— Бывает. И со мной такое случалось. Пройдет, не волнуйся.

— Надеюсь, — с хрипом произнес Чекан и не торопясь направился в спальню.

Он вошел, не включая свет, и тут же одним прыжком выскочил из нее.

— Да что с тобой? — воскликнул Михара, отшатываясь от двери и доставая из кармана выкидной нож.

— Там… — пробормотал Чекан, показывая на приоткрытую дверь. — Он там, там… — почти шепотом, едва шевеля губами, смертельно бледный, с вытаращенными от ужаса глазами бормотал Чекан, снимая пистолет с предохранителя.

Михара приложил указательный палец к губам и показал рукой, что должен делать Чекан. Затем, осторожно ступая, подкрался к двери и резко открыл ее.

— Вон он!

— Стой! — закричал Михара.

Но Чекан дважды выстрелил. И лишь после того, как брызнуло разбитое стекло, как смолк раскат двух выстрелов, Чекан расхохотался, расхохотался истерично, как сумасшедший.

Михара заглянул в спальню, но смеяться не стал, лишь его тонкие губы скривились, и из горла вырвался надсадный звук:

— Лечиться тебе надо, Чекан, лечиться, пока не поздно! Ты же в зеркало стрелял, в свое отражение, ты что, спятил?

И действительно, Чекан всадил две пули в большое зеркало, висевшее на стене прямо напротив двери.

— Не знаю, что со мной…

— На душе погано, все от этого.

Через некоторое время авторитет пришел в себя. Они сидели с Михарой за столом, и Чекан, сжимая в руках стакан с крепким чаем, говорил, глядя в глаза Михаре:

— Знаешь, что я думаю?

— Попробую скумекать.

— Я думаю, у меня нервы расшатались после того, как Данилина порешили долбанные азербы и потом еще моего Митяя грохнули. Я сколько ни пытался разобраться, так и не могу понять, кто бы это мог быть? Кто уложил Митяя и за что? Он же в последнее время вообще ни во что не встревал, возил меня, и все.

— А ты? — спросил Михара.

— Да и я вроде бы ни во что такое…

— А может, кто пошутил?

— Пошутил.., хороши себе шутки. Я ночами не сплю, корчусь, смотрю в потолок, глаз сомкнуть не могу. Ты говоришь, пошутил… Я бы этому шутнику яйца вырвал да кишки выпустил, даже рука не дрогнула бы. А ты говоришь, пошутил…