Второе восстание Спартака - Вышенков Евгений

Спартак сначала нахмурился, глянул ненароком на свой американский комбинезон, а потом усмехнулся и ничего на это не ответил. «Американец» – это еще куда ни шло, а вот насчет врать... Откуда стрелку-радисту было знать, что книжка фантаста товарища Беляева «Прыжок в ничто», которую Спартак только что вкратце пересказал экипажу, в свое время произвела на неокрепший его ум столь сильное впечатление, что с тех пор он раз и навсегда заболел ракетами, реактивными двигателями и межпланетными перелетами?

Конечно, с точки зрения боевой дисциплины потчевать экипаж фантастическими историями было крайне неразумно, но... Но лететь еще долго, лететь пока скучно, а напряжение велико – шутка ли, Берлин бомбить будем! – так что посторонние разговоры на отвлеченные темы по внутренней связи возникают сами собой. А тут как раз речь зашла о покорении космоса, и Спартак не удержался...

Он сделал последнюю затяжку, докурив «Сальве» до самой «фабрики». Выбросил окурок в левую форточку, и тот, на мгновение мигнув россыпью искорок, исчез в темноте. Курить в кабине, конечно же, запрещалось, но все, конечно же, одну-другую папиросину или самокрутку успевали приговорить. Правая форточка задраивается наглухо, левая работает на сквозняк, дым распрекрасно вытягивает, а потом и чинарик отправляется туда же. И, что характерно, никто не сгорел, хотя теоретически могли объявиться в кабине бензиновые пары и вступить с искрами в известную нехитрую реакцию. Обходилось как-то. Пару раз, правда, пылающие табачные корешки подпалили кому комбинезон, кому мех унтов – но это все самокрутки, а хорошая папироска таких сюрпризов не сулила.

В расчетное время стали набирать высоту. На отметке четыре с половиной тысячи метров началась густая облачность, но километром выше закончилась, и звездное небо, как писали в старинных романах, распростерло над ними свои крыла. Что и говорить, красотища вокруг была необыкновенная. Оранжевым светом горит над облачной пеленой громадная неподвижная луна, в просветах таинственно поблескивает море, и тени от облаков похожи на тропические острова...

Ага, щас вам – тропики! На такой высоте холод адский, температура стремительным домкратом падает ниже тридцати, ноги даже в американских сапогах мерзнут.

И даже в американском комбинезоне, так вашу штатовскую маму, холодно.

Да. Спартак, как это ни смешно выглядело со стороны, летел выполнять задание Сталина по бомбежке Берлина на советском самолете... но в американском комбинезоне.

А что, скажите на милость, можно было поделать?!

Этот неуклюжий Павлов, который должен был быть на месте Спартака, но столь удачно повредил ножку во время футбола, оказался парнем на редкость суеверным. Котляревский знавал подобных летунов – скажем, если закурит перед полетом, а пепел с сигареты не будет стоять столбиком, осыплется раньше последней возможной затяжки, то удачи в задании не жди, и он, летун, станет по этому поводу всячески от задания уклоняться. Или если прикрепишь на стекле какую-нибудь висячую игрушку, а та свалится в полете, то, согласно примете, тебя ждут-поджидают еще более верные кранты... И так далее.

Да и сам Спартак, признаться, скрупулезно соблюдал некоторые ритуалы, кои обязаны были привести к успешному возвращению после боевой операции... А что тут такого? Он сам видел: все тот же незапамятный Жорка Игошев постоянно брал с собой в кабину фотографию Любови Орловой. Не то чтобы он млел по советской актрисе – просто пунктик такой был. И фото он оставил в истребителе на запасном аэродроме, а к нему, к истребителю, отправился на «уточке». Без фотографии... И – вот вам результат.

Или, скажем, некий капитан, еще перед войной, всегда, все время, перед тем как лезть в кабину, три раза хлопал свою «спарку» по фюзеляжу. Ну, вроде, не боись, напарник, вернемся... А однажды посадил вместе с собой в кабину курсанта и – то ли забыл, то ли постеснялся выказать суеверие перед молодым, – однако ж не похлопал. И обоих потом отскребали от ВПП лопатами...

В общем, Спартак, когда ему новые соратники по секрету передали, что охромевший Павлов никогда – понял, брат? – никогда! – не поднимался в воздух в каком-либо ином комбезе, кроме как вот в этом, прости господи, заокеанском, Спартак сначала не поверил. Но посмотрел на слишком уж серьезные рожи штурмана Берковича и стрелка-радиста Черкесова и... и убедился, что парни не шутят.

Американский комбинезон, дескать, спас Павлова в Испании, где он и получил его в подарок.