Слепой Орфей - Мазин Александр

– Ну как?

Я пожал плечами:

– Может, растолкуешь мне, тугодумному?

Кир покачал головой:

– Не могу. Самому никак не ухватить. Но это пока можно отложить. У тебя есть деньги?

– Сколько надо?

– Пять тысяч долларов.

– Легко. Пошли вниз.

Деньги я хранил вместе со всей своей токсичной химией. Гадость к гадости. «Прах к праху», как говаривал Сермаль.

Открыл сейф, вынул упаковку баксов, отсчитал половину. Кирилл свернул их и сунул в карман брюк.

– Могу я узнать, за что плачу? – поинтересовался я.

Сумма не такая уж большая для меня и совершенно ничтожная для господина Игоева, но любопытно.

– За нее.– Кир похлопал по морозилке, в которую мы уложили тело жены Шведова.

Что он умеет, так это заинтриговать.

– Не забыл, что я тебе говорил? – спросил Кир.

– Ты об оживлении? – За всеми охранными хлопотами идея реанимации покойников как-то отодвинулась на второй план.– Что, пришло время поиграть в зомби? Ну, брат, пять штук за душу – совсем дешево!

– Не остри! – строго сказал Кирилл.– Пять тысяч – цена того, что ты сейчас увидишь.– В руках у него оказалась видеокассета. Я даже не заметил, откуда он ее извлек.– Деньги – твой первый вклад,– продолжал он.– Мелочь, но ты должен был их отдать. А теперь пошли наверх.

Видик в гостиной значительно приличней, чем в моей спальне, но Кир заявил, что хватит и маленькой «двойки». Я хотел сразу же воткнуть кассету, но Кирилл не позволил. Порылся в моих дисках, нашел старину Байрона, «Июльское утро», выключил свет…

Мое любопытство достигло максимума, но я молчал. Если Кир что-то делает, значит, так надо. Просто только лебеда растет.

На экране появился лес. Качество изображения отличное, хотя по счетчику сбоку видно – съемка любительская. Камера неторопливо описывала круг. Секунд через десять я понял: лес не наш, а европейский. Где-нибудь в Австрии или Германии. И точно, сбоку, над деревьями, появился замок. Нечто готическое с пестрыми флажками на крыше. Но камера продолжала двигаться, и замок исчез. Зато появилась мощеная дорожка и лестница. По лестнице поднималась девушка в легком коротком платье. Стройная, загорелые, слегка полноватые, на мой вкус, ноги, но походка замечательная. Солнце светило ей в спину, и светлые распущенные волосы блестели и переливались, как на рекламе шампуня. Оператор плавно «наехал» камерой, так, что в тот момент, когда она поднялась на площадку в конце лестницы, то заполнила весь кадр. Вот девушка повернулась, улыбнулась – половину лица закрывали темные очки, но что-то смутно знакомое… Взмах головой – она засмеялась, сняла очки и показала оператору язык… И тут я ее узнал.

Фильм длился почти два часа и состоял из множества самых разных фрагментов. Немножко России, немножко Европы. Турция. Египет. Питер. И все время – соло. Если в кадр попадали люди, то лишь случайные. Исключение было сделано для собаки. Той самой кавказской овчарки, чей труп мы с Киром нашли в лесу. Здоровенный страхолюдный зверь, но хозяйку любил.

Признаюсь, героиня фильма произвела на меня впечатление. Была в ней изюминка. Нет, побольше, чем изюминка.

– О’кей,– сказал я, когда пленка кончилась и Кир зажег свет.– Теперь я примерно знаю, какой она была. Ты ведь это имел в виду?

– Почти.

– Почти так почти. Готов выслушать твои инструкции и приступить к делу.

Кирилл помолчал немного, поглядел на меня эдак задумчиво и наконец произнес:

– Инструкций не будет, Глеб.

– Не понял?

– Инструкций не будет.

Я с полминуты пытался переварить этот коан… ^[7] Не сумел.

– Хорошо. Что же я, по-твоему, должен делать?

– Ты должен ее полюбить…

Часть третья

Слепой Орфей

Глава первая

Ведун сидел на лавке, прикрыв очи. Но все одно видел и стол, и чашку с зельем, и свою беспалую руку на черной столешнице. А кабы и не видел – все одно. Черные стены, черные руки, черное зелье… Все черное.