Слепой Орфей - Мазин Александр

Из подворотни вышли впятером. Морри – замыкающий. Идти, как оказалось, недалеко.

Глеб Стежень

Я остановился в дверях, минуту-другую глядел, как два сэмпая, чернявый и блондин, гоняют молодняк. Потом я позволил, чтобы меня заметили.

Сэмпаев, по физиономиям видно, приход гостя не обрадовал, и ко мне они направились вдвоем. Вдвоем – оно спокойней. Достала жизнь ребятишек. Сначала Морри, потом пропавший сэнсэй, менты, бандитские наезды…

– Что надо? – довольно грубо спросил блондин.

А вот это неверно. Раздражение следует использовать, а не выплескивать. Я молча глядел парню в глаза. Чернявый тем временем пристроился во фланг. Вернее, считал, что пристроился, наивный мальчик.

Блондин смущенно кашлянул, поправился:

– Чем мы можем быть полезны?

Не иначе менеджментом балуется в рабочее время.

– Можете,– кивнул я. Проводить демонстрацию силы мне показалось преждевременным.– Меня зовут Глеб Игоревич Стежень. Я ищу вашего сэнсэя.

Блондину фамилия «Стежень» не говорила ровно ничего, но чернявый явно слышал ее не впервые. Потому что тут же перестал меня «держать», шагнул вперед, оказавшись рядом с напарником, заулыбался.

Блондин поведение коллеги усек, слегка расслабился.

– Олега нет,– сообщил чернявый.– Он… его нет, в общем. Но, как сказал Игорь, если мы можем…

– Можете,– еще раз, подчеркнуто благосклонно повторил я.– Я знаю, что Ликанов пропал… – Я выдержал надлежащую паузу и сообщил доверительным тоном: – Честно говоря, парни, мне нужен не Ликанов, а тот, кто его прихватил.

Оx как они напружинились! Я даже подумал: Морри держит их на веревочке. И отчасти оказался прав. Морри держал их на поводках, но потом ребятки поводки оборвали. Или кто-то оборвал… Но ошметочки остались.

Я мысленно исполнил «колокол». Но накрыл не одного себя, а нас троих. Игорь просто сбросил напряг, а чернявый даже ухитрился что-то просечь на подкорке, поглядел на молодняк, трудолюбиво отрабатывающий кихон. Правильно, чтобы увидеть стекло, надо смотреть под углом. Впрочем, мне этих ребят не тренировать, хорошо или плохо, меня не касается.

– Я хочу знать, что у вас произошло,– обращался я главным образом к чернявому.

– Гриш,– проговорил блондин,– расскажешь? А я пойду заниматься…

– Иди,– кивнул чернявый. Положительно, с этими парнями приятно иметь дело.

* * *

Стежень очень давно не ходил по Городу пешком. А сейчас вдруг захотелось прогуляться. Собственно, от метро до Десятой линии – рукой подать. Глеб не спеша шел по Среднему, поглядывал на прохожих. Сырость еще не успела выбелить их лица, а холод – завернуть в капюшоны. Стежень, даже не поворачивая головы, чувствовал рядом, над собой, старые крепкие дома. Кряжистые, прочные, не какие-нибудь нашлепки-«Макдональдсы». Дома-сущности, злые, самодовольные, равнодушные, все равно каждый – личность. У каждого позади время, боль, опыт. Эти дома знали лучшие времена. Знали и худшие. Они казались серыми, но – только казались. Разные, но сросшиеся друг с другом; изуродованные могильщиками «совка», загаженные изнутри и снаружи, они сохранили прочные каменные кости, и все они вместе были – Город. Вернее, часть его. Не худшая часть.

Стежень чувствовал дома, но смотрел не на дома, а на девушек. Как когда-то учил Сермаль. «Что ты смотришь на каменных баб – смотри на живых. От живых – жизнь». Глеб смотрел на девушек и находил, что привлекательных стало больше, чем раньше. И многие из девушек не без интереса поглядывали на Стежня. Что тоже было приятно. Хотя Глеб ни на минуту не забывал: девушки сейчас не для него. Кроме одной.

Глава четвертая

Осенью мальцу сравнялось тринадцать, а сам он ростом сравнялся с Дедкой. Но тот по-прежнему звал его Мальцом. И ученик не спорил. Ростом сравнялся, но не Силой. Дедко жил как князь. Никому не кланялся, никому подарков не носил. Богов не боялся, а когда пришедшие за помощью поминали Рода, Перуна или еще кого, только фыркал.

– Дурачье,– говорил он потом ученику.– Деревяшке губы кровью намазали – и чают: деревяшка их убережет.

Так же было, когда Малец год назад осмелел, завел сказки про навей да полуденниц, коими пугались его братья и сестренки в отцовом доме. Да еще поважничал: «заклятьями тайными» поделился. Хоть и боялся, что Дедко смеяться будет. Дедко, однако ж, не посмеялся. Послушал внимательно, даже еще и сам порасспросил. Обрадованный Малец выложил тут же и про леших, и про русалок, и про духов всяческих, все, что помнил, до кучи.