Город сожженных кораблей - Михайлова Евгения

Родители, а тон задавала мама, не отнеслись серьезно к тому, что Артем подписал договор с Настей Кольцовой. Она понравилась по-человечески Галине. Но трагедия их жизни требовала чего-то основательного. Уверенного в себе профессионала, серьезного мужчины, с портфелем и в очках. А Настя сама сказала, что и опыта нет, ее муж тоже, кажется, не сильно в нее верит. Он думал, дело будет простым. И ее успехом станет приговор «убийство в состоянии аффекта». Сейчас Сергей явно не хочет, чтобы его жена оставалась в этом деле. Это все действительно травматично для нежной женщины. Галина была уверена, что, если ей удастся найти авторитетного и небезразличного адвоката, Артем согласится расторгнуть договор.

Артем не спорил. Он очень повзрослел за это время. Ему самому казалось, что он стал стариком. Смотрел, как собственная жизнь, будто шагреневая кожа, корчась, уменьшается у его ног. И он стал как-то лучше видеть других людей. Понимать и жалеть родителей: что их ждет? Сейчас, уверен он, им так легче: бегать, консультироваться, искать волшебника, который во всем разберется, всех их спасет, пусть и разденет до нитки. Сам же Артем ни на кого Настю менять не собирался. Разве что она сама откажется. А она не такая уж слабая и нежная, как показалось маме. Похоже, она отказываться не собирается, и даже ее муж на нее не повлияет.

Артем ничего не знал об адвокатах и век бы никого из них не видел, но, общаясь с Настей, почувствовал одно. Она приняла его боль в свое сердце. Дальше может быть что угодно. Но не такие чудесные люди вокруг, чтобы им повезло найти другого такого человека.

В институт он не ходил. Все равно отчислят, когда узнают. Да и не мог он тратить время ни на что, кроме ожидания. Вдруг ее найдут? Вдруг она появится? Он должен что-то узнать до того, как все начнется с ним всерьез. В том, что его арестуют со дня на день, он не сомневался.

Он наполнил ванну горячей водой, лег, пересмотрел свой сон, затем тот школьный вечер танго и чуть не пропустил звонок телефона, который положил на полку над раковиной. Телефон звонил долго. Артем вскочил, увидел номер Насти, ответил.

– Слушай, – сказала она. – Я уже не знала, что думать. Почему ты так долго не брал трубку?

– Задремал в ванне. Что-то случилось? Они согласились проверять меня как психа?

– Это будет, конечно. Но немного по другому поводу. Я нашла свидетельницу убийства. Она видела не очень высокого человека. Коренастого. Понимаешь? Не-вы-со-ко-го! А ты очень высокий и худой. У нее плохое зрение, но все это проверяется. Главная версия пошатнулась.

– Да?! И что теперь?

– Теперь много всего. Но я не сказала главного. Соберись. Элиза вчера была у своего фотографа. Возможно, она была у него все это время, со дня убийства Валерии. Подробностей не знаю.

– Это правда? Ее нашли? Где она?

– Тут плохо получилось. Ее кто-то увез буквально за пятнадцать минут до того, как приехала следственная группа. Кто увез, куда, – я пока не знаю. Сережа не ночевал дома. Фотографа взяли. Он отказывается говорить.

– То есть она с кем-то уехала? В этом смысле?

– В другом. Похоже на похищение. Артем, оставайся дома. Я жду информации. Ничего не нагнетай. Все же твоя ситуация с появлением свидетеля становится светлее. Ты согласен?

– Конечно, – сказал он, провалившись в полный мрак.

Нажимая «отбой», Артем слышал, как Настя говорила: «Ты меня понял? Никуда не уходи из дома!»

Элиза у каких-то бандитов? Ее мучают, насилуют, а потом убьют, как сестру? За что? Она бросала мужчин, это может быть чья-то месть. Сначала просто перепутали с Валерией. У фотографа она могла, к примеру, прятаться, узнав об опасности. Настя сказала, что ее увезли вчера, может, она послала ему прощальный сон, погибая…

Стивен, как всегда по утрам, занимался продолжительной, серьезной гимнастикой в той комнате, из которой они сделали тренажерный зал. Впрочем, он редко вставал раньше десяти-одиннадцати часов. Дело поставлено, мог приезжать на работу после полудня.

В комнату вошла Лида, не причесанная, не подкрашенная, в каком-то затрапезном халате. «Где такой нашла?» – подумал Стивен. Она постояла, пока он не закончил упражнения и не взял полотенце – вытереть пот.

– Здравствуй, Стив, – сказала она.

Он не ответил. Лида устало села на банкетку. Ей тяжело, плохо, и она не сомневалась, что Стивен все только усугубит. Не ревнует же он ее на самом деле после того, как она рассказала о своих отношениях с Петром Голиковым. Вряд ли это его могло шокировать. Скорее всего, он в бешенстве из-за того, что следователь сначала принял его за Петра. Да, они немного похожи. Но это продолжается всю их жизнь, – он по серьезному или несерьезному поводу начинает истязать ее молчанием. Как правило, это ситуации, из которых можно выйти, только поговорив. В принципе Лиду не так уж сильно это раньше беспокоило. Она и сама не слишком разговорчивая и далеко не самая искренняя. Именно поэтому ей понятно, что его теперешняя молчанка – просто спектакль. Он просто хочет, чтобы ей было еще хуже. А она на этот раз в полном тупике. И он играет в свои игры! Лидия впервые подумала о том, что прожила много лет с моральным садистом. Она могла бы сейчас найти массу примеров, просто не до того.

– Почему ты со мной не здороваешься? – спросила она.

Он оглянулся, какое-то время смотрел на нее как на странный предмет, неизвестно как здесь оказавшийся, а потом не улыбнулся, а оскалился в улыбке людоеда. Так. Он готов усугублять дальше.

– Почему я не здороваюсь с женой, которая в очередной раз мне сообщила о том, что она шлюха?

– Слова выбирай. – Голос Лидии стал металлическим. – Я тебе не жена, а сожительница, в квартире которой ты столько лет и прожил. И не один год на мои деньги. А потом ты воспользовался моими же знакомствами, чтобы пролезть в бизнес, стать владельцем банка и все такое… Кого ты туда набираешь, что ты там с сотрудницами делаешь – меня просто не касается. Но я на корпоративах всегда точно знала, с кем ты спишь, а с кем – нет. Не только не предъявляла претензий, но из квартиры не выгоняла.

– Так тебя это устраивало! Свобода действий! – Он продолжал выступать, но тон немного упал.

– Чтобы прекратить твои оскорбления, скажу тебе кое-что. Я любила только Виталия Никитина. Потому и родила от него. Любила бы и сейчас… Просто он не любил. Остальные мужчины имели чисто практическое значение в моей жизни. Ты… Пожалуй, ты – исключение. Я ошиблась. Мне показалось, что ты влюблен. А ты просто ошалел от Москвы, от квартиры, денег, знакомств, которые не могли бы тебе, деревенскому неучу, во сне присниться. А теперь – трах-тарарах – кандидат экономических наук. Ты в институте не учился. Почему сразу степень академика не купил?

Она никогда с ним не говорила ни так, ни об этом. Он даже удивился тому, как это оказалось почему-то больно. Такое презрение… Они, два достаточно лживых человека, привыкли уже к своей игре: она – просто домохозяйка, он – банкир, кормилец, сильный мужчина.

– Ах, вот как ты заговорила… Значит, ты любила Никитина, да и сейчас бы с удовольствием. Я так, деревенское быдло, место занять, перепихнуться, когда больше не с кем. А что же ты, такая продвинутая, опытная, не доперла, что успешного, известного бизнесмена, который к тому же жену любит, нельзя ловить, как дешевая проститутка водителя на дороге? Нельзя рожать, если он этого не хочет! Вот твоя дочь и прожила свою жизнь безотцовщины, несмотря на все твои махинации.

Да. На ее удар он ответил беспощадно. У нее было много идей, как заставить Виталия Никитина стать настоящим отцом Валерии. Точнее, это все было ее навязчивой идеей. Кончилось так, как кончилось.

– Ты жил с нами с тех пор, когда Лерочка была маленькой. Ты не любил и не любишь меня, потому что приехал на роль альфонса. Но как же, ты к ребенку даже не привязался. Не припомню, чтобы ты ей хоть раз что-то подарил на день рождения.

– Мне не нужны дети в принципе. И никогда не будут нужны. Но я не обижал твою дочь. Все, мне надоела эта лирика. Любовь-морковь. Я ухожу от тебя. За вещами приеду на днях. И я не сейчас это решил. А когда меня потащили в ментовку, потому что твой любовник, который куда-то увез твою дочь и дочь Никитина, показался им похожим на меня. Ты все время что-то крутила-вертела и довертела. Твою дочь убили в одежде дочери Никитина, а ту даже не нашли. Я не хочу оставаться рядом с тобой в тот момент, когда найдут труп дочери твоего любимого человека. Еще в соучастии заподозрят.

– Да, прячься. Тем более Петр просто был с девушками у жениха Элизы. С кем они уехали на самом деле, неизвестно. Вполне возможно, что и с тобой. Ты думаешь, я ничего не замечала? Мне нечего рассказать? Идет расследование убийства моей девочки, в моих интересах ничего не скрывать.