Изгои - Мерфи Маргарет

– Не ври. – Мужчина говорил медленно, тихо, но в этом голосе была такая угроза – у Даза прямо яйца свело.

Даз пожал плечами, но плечи его плохо слушались – остальным показалось, что его передернуло.

– Мы просто пошутили.

Мужчина наклонил голову, прислушиваясь – внутри квартиры не прекращались отчаянный рев малыша и всхлипы женщины, – и произнес:

– Что-то не слышу смеха.

Минки тихонько заплакал.

– Подойди сюда, – приказал мужчина, и Даз с неохотой подвинулся вперед. – Ближе.

Быстрым, почти незаметным движением он схватил Даза за шиворот и сзади за штаны и перенес через перила.

Минки пронзительно взвизгнул.

Одно леденящее душу мгновение казалось, что сейчас мужчина разожмет руки, но он перехватил Даза за лодыжки, держа его вниз головой над заросшим сорняками асфальтом двора. Далекая земля то исчезала, то появлялась, поскольку туман то редел, то сгущался. Даз попытался закричать, но всё, что они услышали, был только задушенный хрип.

– Перестаньте! – умолял Минки. – Пожалуйста, мистер.

Тот улыбнулся, взглянув сначала на двух других мужчин, а затем на мальчишек. Бифи сидел с открытым ртом, с ужасом готовясь стать следующим.

Мужчины двинулись вперед, и он отшатнулся. Они засмеялись – мальчишкам показалось, что с низким громыханием покатились шары по деревянному настилу боулинга.

– Просто «пошутили», – повторил мужчина.

Он перенес парализованного ужасом Даза назад через перила и бросил на пол.

– Доставьте их домой, – сказал он двум другим. Он не смотрел на Даза, который лежал, захлебываясь блевотиной, на полу перед ним. – Убедитесь, что адрес верный.

Он повернулся, вглядываясь в лица мальчишек:

– Знаете, что будет, если проболтаетесь об этом?

Они закивали.

Он выбрал Минки:

– Объясни своим друзьям, что произойдет.

– Я… я… – выдавил Минки, заикаясь, и, не выдержав, разрыдался.

– Ладно, – простил его мужчина. – Я сам скажу. Если вы проболтаетесь о случившемся хоть кому-нибудь, – он с нажимом произнес последнее слово, – то вы умрете. – Он стоял, наклонившись к ним, дожидаясь, пока каждый не поднимет на него глаза. – Вы поняли?

Они судорожно закивали.

Он вытянул вперед шею, как будто с напряжением прислушиваясь:

– Не слышу.

Ответили все, даже продолжавший реветь Минки.

Мужчина распрямился, внимательно поглядел на них еще немного и отступил в сторону:

– Ну, пока, ребятки. Скоро увидимся.

Глава 15

Весь следующий день стоял густой тяжелый туман. Заползал в пустые подвалы Фолкнер-сквер и Хоуп-стрит, в окна заброшенных зданий в Кенсингтоне и на Уэйвтри-роуд. Через реку Мерси взад и вперед вслепую ползали паромы, и за те двадцать минут, что требовались на переправу, песни «Битлз» взрывались в тумане с такой частотой, что даже туристы обалдевали от многократных повторов. Дальше, в устье реки и по направлению к Ирландскому морю, туман стоял плотным молочно-белым валом, и только бесконечные унылые гудки удерживали паромы с острова Мэн от столкновения с дублинскими.

Рикмен провел день на чердаке, стирая пыль с воспоминаний, которые охотнее похоронил бы в памяти навсегда. Наконец он нашел ледериновый альбом, засунутый в картонную коробку без надписи, вытер его, долго на него смотрел, но так и не смог заставить себя открыть. Когда он прикрыл за собой дверь чердака, в руках у него было пусто.

До него донесся отдаленный звонок. Он понял, что разрывается телефон в холле, и рванул вниз по лестнице, борясь со смутной тревогой за Грейс.

Но это был Хинчклиф.

– Ты можешь срочно подъехать? – спросил тот.

– Я же в отпуске, – напомнил ему Рикмен.

– Жду тебя в течение часа, – сказал Хинчклиф. – Осторожно, гололед. – И положил трубку.

Рикмен задумался над загадочным советом начальника: «гололед» – что это означает? Хинчклиф не дурак. Узнал об участии Ли Фостера? Но когда он открыл дверь и вышел на улицу, его обожгло ледяным ветром и он увидел, развеселившись над собственной подозрительностью, что забота Хинчклифа была искренней. Вся земля была покрыта толстым слоем инея. Инеем были оторочены деревья в саду перед домом. Иней покрыл ослепительно белыми иголками каждую голую ветку и края еще не облетевших листьев. Поверх всего лежал туман.

Рикмен натянул перчатки, но пальто застегивать не стал, с удовольствием ощущая покусывание морозца и прикосновение влажного воздуха. Туман разрывался, курясь, как дым, пока он быстро шагал сквозь него, скручивался и вихрился в воздушных воронках, созданных полами его пальто, затем снова оседал в пустом белом безмолвии.