Изгои - Мерфи Маргарет

Мирко был одет в белый защитный костюм, на лице маска, капюшон закрывает волосы. Грех прятать его волосы. У Мирко всегда были такие чудесные волосы.

– Я болею? – Наталья чувствовала, что у нее кружится голова. Но ей было хорошо. Она была счастлива. Его руки такие теплые и сильные. Шелковые. Она не упадет, пока Мирко ее держит.

– Ты ведь не боишься, Таша?

– Боюсь? – Что за странный вопрос. Она повернулась в его руках, чтобы посмотреть ему в глаза. В них стояли слезы.

– Почему ты плачешь? – Она никогда раньше не видела, чтобы Мирко плакал.

– Ты всегда старалась поступать правильно, Наталья. – Его руки сомкнулись на ее шее. – Но это не всегда разумно.

Он вздохнул, в последний раз прося у нее прощения:

– Oprosti mi, Taso!

Глава 49

Сержант-детектив Фостер достал из пакета для вещдоков черные кожаные перчатки Андрича и натянул их поверх резиновых.

– Прости меня, Нэт, – сказал он, не зная, что повторяет слова Андрича. Он обхватил ее шею, аккуратно приставив большие пальцы к синякам с обеих сторон дыхательного горла, затем мягко прижал. Первое, что сделают криминалисты, это возьмут мазки с ее шеи. Пожимая руку Рикмену, Андрич оставил на перчатках достаточно частиц своей кожи, чтобы анализы ДНК получились четкими.

Рот Натальи был слегка приоткрыт. Он колебался: сирены выли уже близко. Ему надо было убираться, и побыстрее.

Он на секунду закрыл глаза и выдохнул, дыхание было жарким под маской.

– Мне правда очень, очень жаль, – прошептал он. Затем провел указательным пальцем по влажной внутренней поверхности ее губ. Он начал вставать, посмотрел ей в лицо, кожа была настолько бледной, что ему казалось, что просвечивают кости черепа. – А, черт!… – проворчал он и выдернул несколько волосков у нее из головы. Положил перчатки назад в пакет, запечатал его и убрал внутрь защитного костюма.

Констебль обернулся, как только Фостер открыл дверь.

– У тебя тут особо важное преступление, приятель. Ты слыхал об убийствах беженцев?

Парень кивнул.

– Это одно из них. Порядок знаешь?

– Да, конечно… – Тем не менее вид у него был нерешительный.

– Ты вызываешь полицейского врача и криминалистов.

– Я уже сделал это, – ответил констебль.

– Хорошо, – похвалил Фостер. – Ты не должен позволять врачу возиться с телом. Следи за ним. Он должен только войти и выйти. Все, что от него требуется до того, как с ней начнут работать криминалисты, так это констатировать факт смерти. Ты вскрываешь спецкомплект для места преступления. Находишь черный журнал. Регистрируешь всех входящих и выходящих начиная с этой минуты. И если не сможешь подавить желание еще раз взглянуть на труп, ради бога, оденься в защитный костюм.

– А вас, сэр?

Фостер поднял брови:

– Что меня?

– Вас мне тоже зарегистрировать?

Фостер пожал плечами:

– Как скажешь, парень. Раз хочешь записать меня как первого офицера, посещавшего… – Он расстегнул молнию на защитном костюме и начал разыгрывать пантомиму поиска удостоверения личности.

– Да ну… – протянул констебль, ощутив инстинкт собственника. – Вызов-то от меня поступил…

– Я же сказал, это твое место преступления. Я, во всяком случае, по горло сыт убийствами за последние недели.

И он быстро сел за руль, поскольку уже показалась первая волна машин, воющих и мигающих, удовлетворенный сознанием того, что его имя не всплывет ни в регистрационном журнале, ни в обсуждениях в пабе, ни в рассказах, которые неизбежно появляются вокруг расследования убийства.

Хинчклиф производил арест лично, в знак уважения к Рикмену. Он вызубрил предостережение наизусть, поскольку последний раз ему довелось самостоятельно арестовывать подозреваемого три года назад, так что текст несколько подзабылся. Тогда он вел внутреннее расследование, результатом которого явилось судебное преследование одного из старших офицеров.

Было полвосьмого утра – еще темно. Наблюдение подтвердило, что Андрич один, поэтому они просто позвонили в дверь и дождались его ответа.

Андрич был спокоен, почти любезен. Он ожидал повторного визита с момента обнаружения Натальиного тела. Правда, полиция появилась на день позже, но он не видел причин для беспокойства.

В квартире стоял горько-сладкий аромат крепкого кофе. Андрич был гладко выбрит и выглядел свежим после душа. Он вежливо выслушал предостережение при аресте: «Каждое ваше слово может быть использовано против вас… вы имеете право не отвечать на вопросы…» Старший инспектор привел с собой переводчика и настоятельно предложил его услуги, затем спросил: