Когда отступать некуда, дерутся насмерть - Малышева Анна

– Да мы ездили к знакомым, – напряженно ответила Настя. «Если спросит – куда ездили, скажу – в Марсель, – подумала она. – Вдруг велит описать город, где мы были…»

Но у девицы, как оказалось, были свои виды на Настю.

– Слушай, – она без стеснения перешла на «ты». – Ты как по-французски – сечешь?

– Ни фига, – ответила та. Настя решила, что особо церемониться с этой прилипалой нечего. Она уже собиралась ее отшить и отправиться на ужин, как та подступила совсем близко.

– Уже неделю тут колупаемся, – сообщила девица. – Если б знала, что так устану, не ездила бы на экскурсии. Ты как насчет магазинов?

– Никак, – честно ответила Настя.

Девица ее внимательно осмотрела и внезапно вынесла приговор:

– Но оделась ты – прямо Париж! Где покупала? Я же вижу – не московский вид! Уж мне-то не знать! Я одежду продаю. Говорят, тут то же, что у нас, в Москве, можно купить раза в три дешевле. Я имею в виду экстра-класс, конечно. Джинсы мне на фиг не нужны, их в Лужниках полно. А пиджак у тебя классный!

– Да это обноски, – Настя была готова заматериться. – Друзья подарили.

– Меня зовут Наташа, – представилась намазанная девица. – А ты Настя, я помню, ты мне в самолете говорила. Точно? Я не ошиблась? Леру ждешь?

– Нет.

Ответ прозвучал чересчур сухо. Настя дико боялась, что Наташа ее спросит, куда делась подруга. Может, для того и был затеян этот разговор. Но девица снова в нее вцепилась:

– Ты не обижайся, что я пристаю. Но я тут уже подыхаю от скуки. Французы – жлобы! – Она метнула ненавидящий взгляд на администратора. Тот, кстати, французом явно не был – в облике проступал Ближний Восток.

– Позавчера решила посмотреть вечерний Париж, – пояснила Наташа. – Как дура, поехала к метро, потом тряслась до центра. Просидела часа два в каком-то вонючем кафе. Ну и что я там увидела, кроме бешеных цен?! Никто и не посмотрел.

– Куда? – тупо переспросила Настя.

– Да никуда… На меня. Скука, я же говорю. И в группе все жлобы. Ты видела, кто тут живет? Они же все из Мытищ!

– Чем тебе плохи Мытищи? – Настя уже Богу молилась, чтобы тот ниспослал на девицу молнию, или гром, или лишил ее дара речи.

Вы с Лерой тут единственные были приличные и то слиняли, – девица умоляюще улыбнулась. – Да и я сглупила. Приехала одна. Понимаешь, парень подарил мне этот тур. Говорил – давай, отдохни. Сколько можно вкалывать в твоем бутике? Я же с утра до ночи там на ногах. Ну, асам не поехал. Теперь-то мне ясно, что он меня решил сплавить. Вернусь – а у него какая-нибудь грязная баба в постели.

Настя посочувствовала, покивала головой и наконец решилась:

– Ты прости, но у меня дела.

– Гулять идешь?

– Ужинать.

– Так пошли вместе! – Наташа невероятно обрадовалась. – Ты не бойся, счет пополам. Ничего, что я к тебе пристала?

И Настя не смогла сказать «нет». Вместе они вышли на улицу, вместе двинулись в направлении китайского ресторана. Настя все больше отмалчивалась, а девица молола языком без умолку. Когда они стали делать заказ в ресторане, Настя ее уже ненавидела всеми силами души. Даже покойная Лера со всем ее предательством теперь казалась ей ангелом. Настя от всего сердца пожелала, чтобы собеседница подавилась или удалила себе гланды этими китайскими палочками. Нотой ничего не делалось. Она ковырялась в китайской лапше, возбужденно стреляла глазами по сторонам и все критиковала.

– Смотри, тут одни работяги, – говорила она, цепляя кусочек мяса и снова его роняя в тарелку. – Блин, а вилку не дадут? Дадут, да? Надо попросить, что ли? Сами не доперли? Ну, на фиг, опять эту китаезу звать. А потом это в счет поставят, как дополнительный сервис. Ты что?

Настя действительно переменилась в лице, когда услышала про «китаезу». Она ушла в свои мысли, чтобы не слышать эту тараторку, и в этот миг как раздумала о Китайце.

– И у них хватает денег, чтоб тут жрать, – делилась своими расчетами Наташа. – Вот тот – слесарь явно.

А его девка вырядилась – прямо на панель. Жуткая, смотри! У нас бы на Тверскую такую не пустили. А я работаю знаешь где? На Малой Дмитровке. Ты к нам заходи.

Следующие минут десять она посвятила своему бутику. Хозяйка неплохая, но сама недавно выбилась в люди, конечно, через постель, и поэтому придирается. Ей все время кажется, что за свою зарплату Наташа должна из кожи выпрыгнуть. А фига ли ей стараться? Она и так устает.

– Ты работаешь или учишься? – поинтересовалась Наташа, на миг отвлекаясь от своих проблем.

– Ни то ни другое, – мрачно ответила Настя.

– Что ж, тоже ничего. Мой парень говорит – иди учись. Ему, видишь ли, нужно, чтобы у меня было образование. Я не понимаю – что он выламывается? Кончил свое МГУ и теперь меня стесняется. Мы уже второй год вместе. Как ты думаешь – ведь у него сейчас живет какая-нибудь баба?

– Откуда мне знать? – Настя закопалась в свою тарелку и решила отмалчиваться.

– А я знаю, что баба там есть. Обязательно есть! Спит на моих простынях. Я же сама их стираю, какая там прачечная? Ненавижу, когда белье грязное. Терпеть не могу, когда-то кто-то, кроме меня, его стирает. Вот сука!

Последнее явно относилось к предполагаемой любовнице. Наташа так расстроилась, представив себе бабу на своих чистых простынях, что даже болтать на минуту перестала. Настя этим воспользовалась, чтобы отложить палочки:

– Ну, ладно, а теперь мне пора.

– Куда?

– В центр. У меня встреча.

Наташино разочарование было неподдельным. Она растерянно глядела на свою случайную знакомую, и Настя просто видела, как у той в голове роятся разные планы. Она поторопилась завершить прощание:

– Я уже опаздываю. Ты тут посиди, что ты будешь себе ужин портить? Приятного аппетита.

– Постой, – Наташа нерешительно взглянула на часы. – Давай хотя бы вместе доедем до центра. Возьмем такси, счет – пополам.

– Господи, как тебе объяснить, что у меня свидание? – зарычала Настя.

Вероятно, ей все же удалось обидеть непробиваемую Наташу. Та побелела подслоем косметики и процедила:

– Ладно.

Настя думала, что на этом все кончено. Но она ошиблась. Официант уже подал ей счет, и она пыталась в нем разобраться, когда услышала Наташин голос:

– Я заблужусь.

– Что?

– Я не найду дороги обратно.

Наташа говорила очень угрюмо. Все дружелюбие разом исчезло. Теперь в ее голосе слышался только горький упрек за то, что ее завели в такую глухомань и бросили среди китайцев.

– Пойдем, – стиснула зубы Настя. – Я тебя доведу до гостиницы.