Миллион в воздухе - Вербинина Валерия

– Тогда я ничего не понимаю, – заявила Кларисса.

– И ладно бы она просто закрыла купе и ушла к себе, – добавил Кристиан. – Но вы ведь намекали, что она избавилась от тела и уничтожила все следы происшедшего! Почему?

– А вы подумайте. Зачем графине де Мирамон так рисковать, избавляясь от тела человека, к гибели которого она совершенно не причастна?

– Значит, она все-таки причастна, – заметил Уолтер.

Амалия откинулась на спинку кресла.

– Я говорила и продолжаю говорить: есть только одна причина, почему графиня поступила именно так. Обнаружение тела в соседнем купе каким-то образом ставило под удар ее саму. Если бы появилась полиция, она бы могла выяснить нечто крайне нежелательное. Догадываетесь, что это?

– Получается, она тоже была шпионкой? – спросила заинтригованная Кларисса.

– Нет, – медленно сказал Уолтер. – Вы хотите сказать, что… графиня тоже кого-то убила?

– Я не знаю, она или ее муж. Суть дела в том, что она решила помочь ему скрыть следы преступления. Мэй, помните тяжелый чемодан, который графиня не пожелала сдавать в багаж и везла с собой, чемодан, о котором она говорила носильщикам в Ницце? Что там могло быть, если ночью она даже не стала переодеваться? Уж явно не платья и не сорочки.

– Боже мой! – ахнула Мэй. – Так она везла… труп?

– Да, – сказала Амалия, – именно так. Матильда с мужем условилась обо всем. Вероятно, он должен был ехать в Ниццу вместе с дамой сердца, и они решили не отказываться от поездки, чтобы не возбуждать лишних подозрений потом, когда обнаружат тело. В вагоне-ресторане она устроила сцену, чтобы пассажиры запомнили, что ее муж находился вместе с рыжей женщиной. Не было никакой нужды в скандале в общественном месте – достаточно подстеречь мужа в соседнем вагоне и выяснить отношения там. Именно эта эффектная театральная сцена прежде всего возбудила мои подозрения. Помнится, граф де Мирамон настолько увлекся, что необдуманно произнес слово «балаган». Это действительно был балаган, но они меня не провели!

– Так, – объявила Кларисса. – Я требую имя! Кто убит? Почему важно, чтобы графа запомнили с рыжей особой?

– А вы еще не поняли? – удивилась Амалия. – Это была Жоржетта Бриоль. Не та, в вагоне-ресторане, а настоящая.

Мэй застыла на месте с раскрытым ртом.

– Но ведь… Мы же видели ее!

– Как заметил граф де Ламбер, все рыжие женщины похожи друг на друга, – сказала Амалия. – В вагоне-ресторане мы видели рыжие волосы, красное платье и накрашенное лицо. Эффектные штрихи продуманной картины. Помнится, Мэй при мне упоминала, что граф де Мирамон произвел на нее впечатление не слишком умного человека. Не удивлюсь, если весь замысел по созданию алиби принадлежит его жене. Она-то явно из другого теста.

– Еще раз, – попросил Кристиан. – Жоржетту Бриоль убили. И…

– Граф случайно убил свою любовницу, когда она объявила ему, что бросает его и возвращается к фальшивомонетчику Руссело, – пояснил Папийон. – Он толкнул ее, она упала, ударилась виском и умерла. Ревнивая жена выследила его в тот день. Матильда намеревалась устроить сцену, а вместо этого увидела совершенно растерянного мужа над трупом. Графине казалось, что она его больше не любит, но именно в тот момент она поняла, что не сможет предать его.

– Еще бы, – хмыкнула Кларисса. – Ведь обладание его секретом давало ей над ним безграничную власть. Уж впоследствии он точно был бы как шелковый.

– Думаю, и это в том числе, – ответил комиссар с улыбкой. – Но когда они стали думать, что делать с телом, сразу же выяснилось, что графу не удастся выйти сухим из воды. Кучер, который подвез его к дому, знал его в лицо. Его видели несколько человек, когда он входил в дом, словом, все складывалось донельзя скверно. И тогда Матильда, как вы правильно решили, госпожа баронесса, решила создать вторую Жоржетту Бриоль.

– И кто сыграл ее роль? – спросил Уолтер.

– Элали Менар. Подруга Матильды по пансиону, сирота, обедневшая… в общем, то, что надо. По ее словам, она подозревала неладное, но ей объяснили, что речь идет о розыгрыше, пообещали большие деньги, и она решила не задавать лишних вопросов.

– Мирамоны с самого начала рассчитывали бросить тело в воду? – спросила Амалия.

– Да, – сказал Папийон, – потому что в нынешних условиях невозможно точно определить дату смерти, если тело долго находилось в воде. На этом и был построен их план. Граф, графиня и «Жоржетта» прибывают в Ниццу. Граф и графиня бросают труп в воду, потом графиня дает «Жоржетте» денег, и та соглашается уехать.

– И графиня ведь вовсе не таилась, когда предлагала деньги! – вырвалось у Кристиана. – То есть она нарочно хотела, чтобы имелись свидетели?

– Конечно. «Жоржета» получает деньги, отправляется на вокзал, покупает билет, а дальше в туалете снимает парик и надевает обычную одежду. Тем временем граф и графиня де Мирамон находятся у всех на виду, то есть у них стопроцентное алиби. А их сообщница садится в купе второго класса и с деньгами уезжает в Париж, но для всех она – Жоржетта Бриоль, которая бесследно исчезла с этими же деньгами. Чем не мотив для убийства? И когда тело обнаружат, то у полиции будет мотив, у супругов – алиби, и ни один следователь не свяжет воедино убийство и воссоединившуюся семью де Мирамон.

– И тем не менее, когда Мэй по моей просьбе стала говорить с ними об экспрессе и вашем приходе сюда, господин комиссар, моя помощница сразу же заметила, что они нервничают, – сказала Амалия. – Немудрено, что оба были как на иголках, ведь уже в поезде их планы спутал Оберштейн. Он-то понятия не имел о том, что они совершили убийство. А у графа и графини был веский повод не приглашать полицию, когда Матильда обнаружила тело в десятом купе. Даже если бы полицейские не стали проверять их вещи, Мирамоны потеряли бы время, а когда вы путешествуете с разлагающимся трупом в чемодане, время очень быстро может обернуться против вас.

– Так вот почему они избавились от Моннере! – вырвалось у Мэй.

– Вот именно. Сначала графиня выждала, когда все успокоятся и перестанут спрашивать о том, что ей приснилось, и побежала в третий вагон к мужу советоваться. Он, наверное, пришел в ужас, но согласился, что от тела надо избавиться. Моннере был крупный и тяжелый, одна графиня ни за что бы не справилась. Они выбросили его наружу, вслед выкинули на насыпь чемодан полицейского, его сумку и пальто. Теперь оставалась самая неприятная часть работы. Оберштейн, как я уже говорила, зарезал Моннере, поэтому крови в купе было достаточно. Кровь осталась на диване и на простынях, поэтому граф принес взамен них простыни лже-Жоржетты и вырезал из обивки куски, в которые кровь успела впитаться. Графиня полотенцами терла пол и стены купе, чтобы не осталось пятен, а потом замыла все водой. Вот почему была прорезана обивка, вот почему исчезли полотенца, и вот почему в рукомойнике не оказалось воды. Помните, что говорил кондуктор? Когда он вошел, в купе было совершенно чисто, даже подметать не надо. Конечно, чисто, ведь Мирамоны позаботились все убрать. Только одного они не заметили – квитанции на кольцо.

– Она упала за диван, – вставил Папийон. – Так сказал Норвэн. Сначала он не придал ей значения, потому что кольцо явно не из богатых, но потом…

– Сам Норвэн не знал, что думать. Он решил, что у пассажира возникли неотложные дела, и поэтому он вышел. Но еще до этого Оберштейн решил, чтобы окончательно меня утопить, подбросить мне орудие убийства. Когда мы с Мэй вышли из купе в Ницце, оставив там свои чемоданы, Оберштейн завернул туда и сунул нож и окровавленный платок без меток в мой чемодан. То есть он думал, что чемодан мой, но на самом деле это был чемодан Мэй. Когда она разбирала вещи, то нашла нож и не знала, что думать. Она даже решила, что это бабушка пытается таким образом избавиться от нее.

– И совершенно зря, – отчетливо промолвил Бланшар, который, казалось, дремал, сидя в кресле.

– Юбер! – возмутилась Кларисса. – Ты же спишь!

– Мой сон, – сказал адвокат, деликатно зевая и прикрывая ладонью рот, – стоит иного бодрствования. Как я понимаю, мадемуазель Мэй сразу же побежала со своей находкой к госпоже баронессе?

– Вы правильно понимаете, месье Бланшар, – ответила Амалия. – И я сразу же вспомнила о пропавшей перчатке – идеальной улике. Мне стало ясно, что где-то рядом со мной произошло убийство, причем виновной хотят выставить меня. Затем я поняла, что некто оказался заинтересован в том, чтобы скрыть следы, и это явно не Оберштейн. По моей мысли, незадолго до этого имело место второе убийство, и я сказала господину графу: стоит ожидать появления еще одного трупа. Когда стало известно, что Жоржетта Бриоль убита, я решила, что это не может быть тот самый труп, но вскоре все стало на свои места. Все остальное вам известно. Мы с Мэй, Уолтером и Кристианом организовали, так сказать, небольшой отряд и стали расследовать это дело. Уолтер и Мэй отыскали жилье Генриха и попутно спасли Норвэна от верной смерти. Мэй нашла коробку от кольца, в которой было спрятано указание на тайник. Граф увидел ангела именно там, где нужно, и он же подключил своих друзей из общества воздухоплавателей, чтобы перехватить Оберштейна, когда он похитил Мэй. Мадам Бланшар, кстати, тоже приняла посильное участие: разыскала графа и настояла на том, чтобы лететь вместе с ним и его друзьями, а потом уронила на Оберштейна мешок с песком, от чего, возможно, он не оправится до конца своих дней. Словом, все делали, что могли. Ну, а я… Я просто старалась вам не мешать, – закончила она с улыбкой.