Высокая вода - Леон Донна

– Это очень много.

– Я хочу знать о тех вещах, которые вы считаете похищенными. И потом, мне надо знать, как это могло произойти.

Она незамедлительно стала отвечать.

– Сейчас я точно знаю, что там четыре фальшивки, одна ваза – подлинная. – Тут ее выражение изменилось, и она смущенно посмотрела на него. – Но я не представляю, как это можно было сделать.

Теперь не понял он.

– Но мне вчера говорили, что у вас целая глава в книге посвящена этому.

– А, – сказала она с заметным облегчением, – вот вы о чем: как их сделали. Я думала, вы о том, как их украли. На этот счет у меня нет мыслей, но могу рассказать, как производятся подделки.

Брунетти не хотел поднимать вопрос об участии Мацуко, по крайней мере сейчас, и поэтому просто спросил:

– Как?

– Это довольно простой процесс. – Ее голос изменился, обретя профессиональную уверенность. – Вы что-нибудь знаете о гончарном деле или керамике?

– Почти ничего, – признался он.

– Похищенные вазы были сделаны во втором столетии до нашей эры, – начала она объяснять, но он перебил ее:

– Больше двух тысяч лет назад?

– Да. У китайцев была очень красивая керамика, даже тогда, и очень сложные способы ее изготовления. Но украденные вещи были простыми, во всяком случае, для того времени. Они неглазурованные, ручной росписи, и обычно на них нарисованы животные. Основные цвета: красный и белый, часто по черному фону. – Она вскочила с дивана и подошла к книжному шкафу, где простояла несколько минут, обдумывая что-то, переводя взгляд с одного корешка на другой. Наконец она взяла книгу с полки прямо перед собой и принесла ее Брунетти. Она заглянула в указатель, потом открыла ее и перелистывала страницы, пока не нашла нужную. Открытую книгу она передала Брунетти.

Он увидел фото сосуда в форме тыквы, приземистого, с крышкой. О размерах его судить было трудно. Рисунок на нем располагался как бы тремя поясами: первый – горлышко и крышка, потом широкое поле в середине и третья полоса – по самому низу. На центральном поле, на самом выпуклом месте, красовался стилизованный белый зверь с открытой пастью – то ли волк, то ли лисица, то ли даже собака, – стоящий на широко расставленных задних лапах, раскинув в стороны передние. Ощущение движения, создававшееся линиями его конечностей, подчеркивалось геометрическим узором из загогулек и завитушек, шедшим, вероятно, по всему кругу. Край сосуда был заметно выщерблен, но главный рисунок был невредим и просто великолепен. В описании говорилось только, что это династия Хань, что для Брунетти ничего не значило.

– Это что-то вроде того, что вы нашли в Сиане? – спросил он.

– Это из Западного Китая, да, но не из Сианя. Редкая вещь; сомневаюсь, что мы найдем нечто подобное.

– Почему?

– Потому что прошло две тысячи лет. – Она явно была уверена, что этого достаточно для объяснения.

– Расскажите мне, как вы бы ее скопировали, – сказал он, глядя на фото.

– Сначала находите гончара-специалиста, у которого было время и возможность изучать находки, пристально их рассматривать, работать с ними, может быть, участника раскопок или сотрудника выставки, который их расставлял. Это позволило бы ему разглядеть мельчайшие детали, а также получить точное представление о толщине разных частей. Потом нужен очень хороший рисовальщик, который может скопировать стиль, уловить настроение такой вазы, а потом воспроизвести так похоже, чтобы казалось, что это тот же самый предмет.

– Насколько сложно все это сделать?

– Очень сложно. Но есть люди – и мужчины и женщины, – которые очень в этом поднаторели.

Брунетти поместил указующий перст прямо над центральной фигурой.

– Эта ваза повидала виды, сразу скажешь, что она очень древняя. Как они это воспроизводят?

– О, это относительно несложно. Они закапывают вазу в землю. Некоторые используют выгребные ямы и закапывают туда. – Видя невольное отвращение Брунетти, она пояснила: – Краску разъедает, она быстрее линяет. Потом они еще откалывают маленькие кусочки, обычно с краев или со дна. – Для наглядности она показала на маленький скол на краю сосуда на фото, как раз под крышкой, и у дна, где тот касался земли.

– Это трудно? – спросил Брунетти.

– Нет, сделать предмет, который обманет дилетанта, несложно. Гораздо труднее сотворить нечто, способное ввести в заблуждение специалиста.

– Вроде вас? – спросил Брунетти.

– Да, – сказала она без ложной скромности.