Смертельный аромат № 5 - Тарасевич Ольга

– Какой сообщницей! – Платов судорожно сглотнул слюну. – Я не имею к произошедшему никакого отношения. Поверьте мне! Я говорю правду.

– Она не была сообщницей, но обо всем догадалась и собралась шантажировать. Конечно, это ее характеризует не лучшим образом. Но вы решили проблему радикально. А куда вы дели ремень, которым задушили Захарову?

Платов вздохнул:

– Я ее не душил.

«Надо было отложить допрос на завтра, – недовольно подумал Тимофей Аркадьевич. – Ишь, как выкобенивается. Но ничего. Я устал, он устал. Но мне-то не привыкать. В конце концов я его так измотаю, что он во всем признается».

– Дмитрий Евгеньевич, разговор у нас с вами долгий, судя по всему, будет, – сказал следователь, вставая со стула. – Чаю хотите? Ну, знаете ли, водки! Давайте попьем чаю, и вы мне все расскажете. И про Наташу, и про девочек. А что мне понять особенно сложно – так это то, что вы вообще решились вот так конкурента устранить. Чем вам гражданка Суханова насолила? Бандиты так между собой разбираются. Но вы-то вроде как интеллигенция. Что за времена настали…

Ира Суханова посмотрела на дочь, понуро склонившуюся над тарелкой, и в горле застрял комок. Она плохая мать. Плохая. Но если девять дней по Наташе Захаровой – это единственная возможность побыть вместе. Что ей еще оставалось делать?.. К тому же девочка сама вдруг захотела пойти. Хоть чего-то захотела… Лерочка в последние дни ходит как в воду опущенная. Не ест, забросила свой любимый плеер. И учиненный допрос ни к чему не привел. Влюбилась? Говорит, что нет. Проблемы в школе? Опять ничего из ряда вон выходящего. «Наркотики», – вдруг ударило в голову. Но она осмотрела не только Леркины вены. Заставила раздеться догола! На бедрах тоже не обнаружила следов инъекций. И зрачки были в норме…

«Наверное, переживает весь этот кошмар, – решила Ира, глядя в пустые, невидящие глаза дочери. – Тут и у взрослого сердце от боли заходится. А она еще ребенок. Слава богу, не рассказала ей, кто ее отец. Иначе Лера вообще с ума бы сошла. Но это он. Теперь уже точно понятно, что Дима убийца. Первые дни ждала, что во всем разберутся, отпустят. Но если не отпускают, значит, есть за что держать в тюрьме».

Ирина подумала о Платове и рассердилась. Никаких мыслей на эту тему быть не должно. Не думать. Не вспоминать. Все забыть. Не важно, почему он такой мерзавец. Ее с таким трудом создававшееся агентство фактически уничтожено. Клиентов нет. Девочки днями маются дурью в офисе, не зная, чем себя занять. Пришлось даже давать им дополнительные уроки дефиле. Чтобы не сплетничали, не болтали без конца с поклонниками. И чтобы самой сосредоточиться лишь на шагах и поворотах…

За столом смолкла приглушенная речь, и Ира поняла: сейчас прозвучит очередное поминальное слово.

Она извлекла урок из похорон Кати Родимовой. На похороны и поминки Арины, и на проводы Наташи в последний путь, и вот теперь, на девять дней, все сотрудники агентства явились в добровольно-приказном порядке. Пока не рявкнешь – порядка не будет.

Ник нерешительно переминался с ноги на ногу, явно не зная, с чего начать.

– Наташа была очень хорошим человеком, – его голос дрогнул. – Отличным специалистом. Нам всем очень ее не хватает.

– Бедные, – прошептала Лера, опустошая бокал с минеральной водой. – Мамочка, как мне жалко их, стареньких.

Отец Натальи еще как-то держался. А мать просто изнемогала от слез.

Лена Быстрова, всхлипнув, поднялась со стула.

– С Наташей Захаровой всегда можно было посоветоваться, поделиться. Всех выслушивала. Всем помогала. Смерть всегда выбирает лучших. Но Наташа навсегда останется с нами. Мы будем о ней думать. Вспоминать постоянно. Никогда не забудем, – сказала она и, выпив водку, невольно поморщилась.

«В своем репертуаре. Опять опоздала. – Ира недовольно наблюдала за появившейся в ресторане Ликой Вронской. – Даже в такой день не может прийти вовремя!»

Не слушая говорившего Петра Легкова, Лика опустилась на стол и затрещала:

– Ирина, я все поняла! Платов не убийца.

– Тише ты.

– Не могу тише! Я знаю, кто на самом деле убил твоих девочек, кто задушил Наташу. В это невозможно поверить!

Ирина прошептала:

– Иди к следователю. У людей горе. Что за манеры…

Вронская все не унималась:

– Да была я у него! Старый маразматик! Даже рта не дал открыть! Не успела и имени преступника назвать. Выгнал меня, чуть ли не в шею вытолкал. Говорит: «Все улики против Платова, а вы идите отсюда, Анжелика Ивановна, время мое не отнимайте». Но он не понимает, что Дмитрий не убийца.

– Ты заткнешься или нет? – не выдержала Ира.

– И здесь меня не хотят слушать! Ладно. В конце концов, у меня есть где изложить свои мысли. В газете. Или в книжке…

Дождавшись, пока траурные речи смолкнут, Лика Вронская села за руль «фордика» с твердым намерением отправиться домой. Верная машинка мгновенно завелась, и Лика вжала в пол педаль газа.

Она отъехала от ресторана и недовольно нахмурилась. По кузову «фордика» трещали мелкие камешки.

«Заколебали дорожники с вечным ремонтом. Неужели сложно не рассыпать гравий? Всю машину покорябаю, – злилась Вронская. – Да что же это такое? Все больше камней!»

Съехав на обочину, Лика выскочила из машины и присвистнула. Да это не гравий. С капотом-то все в порядке, ни царапины. А вот переднее колесо пробито, машина ехала почти на ободе.

– Передний привод – это хорошо, машина держит дорогу, не виляет, – бормотала Лика, открывая багажник. – Пробитое колесо – плохо, но не смертельно. Запаска в порядке. Домкрат есть. Требуется грубая мужская сила для нехитрой операции.

Водителя «Ниссана», притормозившего для того, чтобы помочь поменять колесо, Лика развлекала журналистскими байками.

– В последний раз колесо у меня спустило на парковке недалеко от Госдумы. Я оглянулась по сторонам и вижу: из старого «Мерседеса» выходит знакомый депутат-коммунист. Поскакала к нему с воплями: спасите-помогите, машинке плохо. И тут мужик говорит: «Извините, товарищ журналист, я колеса менять не умею». Колесо мне перекинул какой-то парень. И я рванула в пресс-центр, но вместо того, чтобы следить за процессом законотворчества, принялась строчить едкую заметку в раздел светской хроники. «Так и так, на днях на парковке был замечен депутат такой-то, он же владелец „Мерседеса“. На просьбы бедной журналистки В. помочь поменять колесико депутат заявил, что домкратом не владеет. И кто же это, интересно, меняет коммунистам колеса?! Нет в нынешнем поколении коммунистических лидеров истинной стойкости. Обуржуазились до невозможности!»

Мужчина рассмеялся:

– На месте этого коммуниста я бы открутил тебе голову!

– Не-а, прямых угроз уложить в мавзолей не было. Он притопал к моему начальнику с ксерокопией статьи и техпаспортом. Говорил, что теперь объясняет избирателям: машина старая. И что колеса ему никто не меняет. Просто он их ни разу не прокалывал, вот и не умеет домкратом авто поднимать да гайки крутить. А мой Андрей Иванович спокойно так говорит: «Марка вашей машины указана правильно? Информация в заметке не искажена? Значит, к нам никаких претензий. Спасибо, до свидания!»

– Веселая ты девушка, – сказал мужчина, затягивая последнюю гайку. – Так, колпак на месте. Колесо в багажник положил. Все, счастливой дороги. Только про меня не пиши ничего, договорились?

– Конечно, – заверила Лика. – Спасибо вам большое.

– Ты дрожишь, как осиновый лист, – заметил мужчина. – Простудилась?

– Есть немного, – соврала Вронская и еще раз поблагодарила своего спасителя.

В салоне машины Лика с жаром принялась общаться с «фордиком»:

– Ты мое солнышко раненое, завтра поедем на шиномонтаж, заварим твое колесико. Все будет хорошо. Я буду долго на тебе ездить. И постараюсь не обижать.

Когда Лика доехала до стоянки, руки дрожали так сильно, что она не сразу смогла заглушить двигатель.

«Все будет хорошо. Как говорит мой любимый Карлсон, спокойствие, только спокойствие, – занималась она мысленным аутотренингом, торопливо возвращаясь домой со стоянки. – Все будет хорошо, все…»

Шею вдруг обожгла непонятная сдавливающая боль. И свет померк…

– Командир, что ты на меня орешь! – Боец спецподразделения нервно затянулся сигаретой. – Кто операцию разрабатывал? Мы получили четкие указания – ждать в подъезде. Огнестрельного оружия у убийцы с собой, предположительно, нет. Ножом он из ресторана ее заколол бы, что ли? Трасса до дома Вронской оживленная. Кто был уверен, что вечером убийца придет за все поквитаться? Кто решил «наружку» не пускать, чтобы не спугнуть? А вот оно как, оказывается, бывает. Душат в кустиках среди белого дня! Ты бы, блин, командир, спасибо сказал, что я отлить вышел.