Комната смеха - Данилова Анна

– Кого ты увидела в зеркале?

– Красивую блондинку. Это была твоя жена, Вадим, та самая, которая настаивала на том, чтобы ты купил те швейцарские часы… Да ты не переживай так. Это же все теперь в прошлом.

– У тебя дар, ты понимаешь? Черт с ней, с этой Лилей, раз ее так тянет на волосатых армян. Сейчас не о ней речь… – Он лгал самому себе. – У тебя дар, и теперь я верю в это. Но тогда у меня к тебе просьба… – он говорил совсем тихо, чтобы, даже если Тамара и проснется, она не смогла ничего услышать. – Никому ни слова, поняла? Уж если я тебе не верил и до последнего думал, что у тебя крыша едет, то что говорить о других?

– Ты поверил мне? Поверил? Теперь ты не думаешь, что я сумасшедшая?

– Нет, конечно. Ты не могла находиться в гостиничном номере в то время, когда там была моя жена со своим любовником. Это же очевидно. Но тогда перед нами открываются такие возможности… Все, поехали. Потом поговорим…

…В морге их встретил один сторож, да и то пьяный. Вадим показал ему свое удостоверение и попросил провести в зал, где находилось тело. Тамара, которая почти весь путь проспала, все еще находясь, видимо, под действием снотворного, была бодрой и ничем не выказывала своего волнения. Казалось, она была даже рада предстоящей эмоциональной встряске, которая должна была внести в ее чрезмерно спокойную и размеренную жизнь элемент мощного контраста.

– Вы не боитесь?

– Абсолютно.

Они втроем вошли в зал, Вадим сам нашел выключатель, чтобы зажглась лампа непосредственно над интересующим его столом. Тамара медленным шагом двинулась вперед, затем остановилась и покачала головой.

– Боже… – прошептала она. – Что же они сделали с ее головой? С волосами? Какое варварство…

– Это она?

– Безусловно. Это она, это Эмма Майер, и я подпишу любые документы, подтверждающие этот факт. Я хоть и не врач, но вижу, что она умерла давно. Бедняжка… Такое впечатление, что она окоченела в сидячем положении, вон, у нее и ноги еще согнуты в коленях… Вскрытия еще не производилось? Да что я спрашиваю, я и так вижу, что она целая…

Вадим с Валентиной переглянулись. Спокойствие, с каким Тамара разглядывала тело и рассуждала о том, когда погибла ее соседка по даче, удивило их. Казалось, она видит трупы чуть ли не каждый день и успела привыкнуть к этому зрелищу.

– Вы уверены, что это она?

– На триста шестьдесят процентов, – твердым голосом сказала Тамара. – Во-первых, я узнала ее по лицу, а во-вторых, я же часто видела ее раздетую, в одном купальнике на даче. Поверьте, ее ноги всегда были предметом моей зависти. К тому же у нее должна быть родинка под левой грудью. Если хотите, поднимите грудь, и сами увидите. Эмма как-то советовалась со мной по этому поводу, говорила, что хочет избавиться от нее, она боялась, что эта родинка, даже скорее плоское коричневое пятнышко, может быть онкологического характера.

Вадим достал носовой платок, обернул им руку и приподнял левую грудь покойницы. Он не удивился, когда обнаружил там родинку. Точно такую, о которой говорила Тамара.

– Вы думаете, Алексей сделал вид, что не узнал свою жену, чтобы сэкономить еще на одних похоронах? – Тамара хмыкнула и покачала головой. – Что-то мне не верится. И вообще, грязная история, вам не кажется? Вы, конечно, можете не поверить и мне, но у Эммы есть еще знакомые, которые могли бы подтвердить, что это ее тело. Думаю, Алексей просто-напросто успел до вашего звонка предупредить ее портниху, вот и все. Не говоря уже о том, что он подговорил свояченицу, чтобы и она молчала, что узнала свою сестру. Вадим Александрович, миром правят деньги. Анна – бедна, как церковная мышь, просто тщательно скрывает это. Ее муж был очень состоятельным человеком и оставил ей немало. Но после его смерти она все распродала.

– Но откуда вам-то известно об этом? – спросил Вадим, которому было неприятно слышать такое о своей любовнице.

– Я купила у нее немного золота, дорогие ткани, которые он привозил из Англии, кое-какой антиквариат и те самые желтые нарциссы, которые вы видели у меня…

– Нарциссы? – вырвалось у Валентины, которая первая, находясь в доме Тамары, обратила внимание на эти роскошные, совсем как живые цветы. – Те самые французские, как вы сказали, дорогие цветы?

– Ну конечно! Поверьте мне, если уж женщина продает искусственные цветы, которые стоят шесть тысяч, всего за две, то это что-нибудь да значит. До пенсии ей далековато, она еще не старая женщина, а источник дохода иссяк…