Когда отступать некуда, дерутся насмерть - Малышева Анна

– «Хвоста» за нами не было, я уверен. Если кто и был – осели у «Арлезианки». Витас, ты останешься здесь. – Андрей подхватил Настю подмышки и поставил ее на ноги. – Шагай, сука! Сейчас ты нам все расскажешь!

Настя лежала на ледяном бетонном полу, со связанными руками и ногами. Рот ей залепили лентой скотча, и это было хуже всего – скотч налепили грубо, неровно, и теперь одна щека перекосилась, ныли мускулы. Время от времени Настя начинала впадать в какое-то оцепенение, похожее на сон. «Не спать… – приказывала она себе. – Это нервы». Она вспомнила, как ее мама однажды уснула от нервного потрясения. Это было, когда Настя объявила, что Витя не будет с ней расписываться. Тогда только что родился Мартын, и мама немного смягчилась по отношению к Вите. Она считала, что ребенку все-таки нужен отец… Но Витя уже передумал официально оформлять отношения. Настя рассказала об этом маме как можно мягче, но результат был поразительный. Мама спокойно встала, ушла в спальню, прилегла на постель прямо в одежде и тапочках, закрыла глаза и… Уснула. Ее не могли разбудить несколько часов, папа метался от кровати к телефону. Настя ревела – она решила, что мама впала в летаргию. Но мама проснулась сама, даже не решились вызвать «скорую помощь». Открыла глаза и встала, посвежевшая, только какая-то заторможенная.

«Но сейчас рядом со мной никого нет, – сказала себе Настя. – Если я усну таким мертвым сном, меня во сне и прикончат. А вообще-то… Какая разница? Если будут убивать – я даже рукой не шевельну. Гады, как туго связали!» Она уже сделала множество бесполезных попыток развязаться. Но добилась только того, что натерла запястья веревкой. Она прислушивалась к тому, что происходило наверху. Не было слышно ни шагов, ни выстрелов, ни даже голосов. Дом молчал.

Когда ее столкнули сюда, в первое время пытались допрашивать. Настя начала визжать – больше от страха. Она надеялась, что ее кто-то услышит. Тогда ей залепили рот скотчем. У Влада при этом стали какие-то нехорошие глаза. Он переглянулся с Андреем и они повалили Настю на пол. Она выла сквозь скотч, вообразив, что ее собираются сразу убить или же изнасиловать. Но ее просто связали. Она яростно сопротивлялась, мотала головой, заливалась слезами, испачкалась в собственной крови. Кровотечение из носа все еще продолжалось, наверное, от волнения.

– Пусть полежит тут, – отдуваясь, сказал Влад. – Ты точно уверен, что «хвоста» не было?

– Полностью я ни в чем не уверен. Ладно, она не развяжется. Надо посмотреть, что делается наверху.

И они оставили ее одну. Теперь у Насти неожиданно появилось много свободного времени. Правда, сделать за это время она ничего не могла. «Если я буду так валяться, я околею… – подумала она, потихоньку рассматривая подвал. Мужчины не выключили свет, когда поднялись наверх. – Прежде всего, надо как-то переползти на ту тряпку под стеной. Хотя бы будет помягче и не так холодно».

До тряпки пришлось ползти почти час – так, по крайней мере, ей показалось. Связали ее на совесть – любое движение причиняло боль. Кровь в носу засохла, стало трудно дышать, а рот был заклеен. Насте с перепугу казалось, что она вот-вот задохнется. «Спокойней! – упрашивала она себя. – Вряд ли тот мужик упустил нас из виду. Ему с Сергеем слишком нужны деньги. Он где-то рядом. Только бы он пришел сюда. Я выдержу сколько угодно, только бы он пришел!»

Но пока к ней никто не пришел, Настя потихоньку ползла к заветной тряпке. Наконец она оказалась совсем рядом. Тут ее ждало разочарование – тряпка оказалась каким-то старым брезентом, густо пропитанным бензином, с подозрительными черными пятнами. Настин заложенный нос не позволял ей учуять бензин издалека. Но зато теперь она слышала запах. Все же ей ничего не оставалось, как перекатиться на эту тряпку. Потом она лежала неподвижно, отдыхая и заново рассматривая подвал. В одной из стен она увидела то, на что сперва не обратила внимания – небольшую железную дверь с единственной ручкой и каким-то колесиком. «Сейф, – поняла Настя. – Может, то, что надо? В таком случае, меня и деньги найдут одновременно. Только бы не слишком поздно».

На лестнице вспыхнул свет, послышались торопливые шаги. К ней в подвал спустился Андрей.

– Ах ты … – Он ругался чуть не целую минуту, когда увидел, куда она перебралась. – Значит, ползаешь, сука?! Сейчас ты у меня поползаешь!

Настя увидела занесенную для удара ногу, и в следующий миг задохнулась от боли. Он пнул ее в грудь. Она еще кашляла, извиваясь на своем брезенте, захлебываясь слезами, а он уже развязал ей руки. Они были, будто из дерева – совершенно онемевшие, нечувствительные.

– Сейчас ты поползаешь, – повторил он, встряхивая Настю и поднимая ее на ноги. Она упала, и он поймал ее за плечи: – Гадина! Все-таки навела!

«Меня нашли… – сквозь какую-то муть поняла Настя. – Там, наверху, что-то происходит…»

– Лезь, лезь, – Андрей подтолкнул ее к лестнице, – мне что – тебя тащить?!

Настя что-то промычала и опустилась на колени. Тогда он сорвал с ее губ скотч. Она захлебнулась воздухом и только сейчас поняла, как ей этого не хватало.

– В чем дело?!

– Я… Задыхаюсь… – пробормотала она.

– Иди наверх! Или останешься тут! Навсегда! Настя растирала онемевшие руки:

– Как же я пойду? Развяжите мне ноги. Матерясь, Андрей наклонился и перерезал веревку у нее на ногах. Настя шла по лестнице, как на костылях – ног она не чувствовала. И только в кухне начались самые «приятные» ощущения – иголочки в руках, в ногах, во всем теле. Она была так занята собой, что не обратила внимания на Влада. А Влад был вне себя:

– Что так долго?!

– Постой, не суетись. – Андрей выпустил Настю. Он все время тащил ее за руку. – Я вижу, Витас не вернулся?

– Нет! – отчаянно воскликнул Влад. – Он пропал, с концами!

Настя, прислушиваясь, в конце концов поняла, что произошло. Сообщники решили выяснить, что творится возле дома. Андрей почувствовал что-то неладное, но шум поднимать побоялся. Приняли решение – отправить на разведку Витаса. И вот он пропал. Его не было уже полчаса.

– Мальчишка мог сбежать, – процедил Андрей. – Во всяком случае, он уже это сделал один раз.

– Ему некуда бежать!

– Не зарекайся. Ты его не знаешь, – Андрей тревожно посмотрел на окна, прикрытые внутренними ставнями. Верхний свет был выключен, кухня освещалась только слабой, маленькой настольной лампой, стоявшей в самом углу.

– Я из дома не выйду, – сказал Влад. Настя заметила, что бутылка, из которой он пил, теперь совсем пуста.