Кен - Андреева Наталья

— Кто? Синьора Ламанчини?

— Она умерла.

— Что, так внезапно? Какая неожиданная радость! Откровенно говоря, я ее терпеть не мог.

— Генка, ты, конечно, не приедешь?

— Конечно нет. Очередной маньяк уже ломится в твои двери?

— Это не смешно!

— Надеюсь, его тоже найдут в твоем подъезде с ножом в спине.

— Так ты…

— Я два раза подряд на грабли не наступаю. А что, ты уже позвонила очередному маньяку и сообщила о своих планах на вечер?

— Он сам позвонил. И едет. Между прочим, это с ним проблема.

— Вот как?

— Ты можешь вообще ничего не получить!

— С ума сошла?! Я уже взял денег в долг и вчера выкупил эту разбитую тачку. За тридцать штук. Надеюсь, что ее можно еще отремонтировать и продать. Но на это опять-таки нужны большие деньги. Дорогая машина. Но красивая. Была, — кисло добавил он.

— Как Лидуша? — деликатно поинтересовалась Ксения.

— Думаешь, это так быстро проходит? Есть люди, которые себя плохо чувствуют, имея долги.

— Ей нельзя волноваться.

— Спасибо. Вот и не навязывай мне своих маньяков.

— Но я просто хотела, чтоб ты знал. На всякий случай… Спокойной ночи.

На Генку Ксения не злилась, просто по-прежнему немного ревновала его к жене. Если бы в ее бывшем была хоть капля Генкиной порядочности! И черт с ним, пусть был бы рыжим…

30: 15

Он позвонил в дверь примерно через полчаса. Видимо, и на самом деле разговаривал по телефону уже из метро. Ксения открыла верхний замок и минуты две стояла, придерживая цепочку.

— Кто?

— Анатолий.

И пришлось открыть дверь.

Он давно уже не был в этой квартире. Но до сих пор вспоминал тот страшный день, когда первый раз вошел в темную прихожую, и только утром понял, что это могло быть только злой шуткой. Но зато теперь он получил свой шанс. И прошел прямо в гостиную.

Ксения тоже остановилась перед портретом Элеоноры Станиславовны. А он, почти не заикаясь, нараспев сказал:

— В семье Козельских все женщины были удивительно х-хороши.

— И твоя мать тоже?

— М-между прочим, я н-не нашел ни одной ее фотографии в этом д-доме. Это с-с-справедливо?

И Ксения стало стыдно за те нераспечатанные письма, что она нашла в одном из ящиков секретера. Хорошо, что он этого никогда не узнает. Она, Ксения, письма прочла. Все. И поняла: Анатолию Воробьеву было на что обижаться.

…Жили-были две сестры: Антонина Козельская и Элеонора Козельская. Обе удивительные красавицы. Из рода обрусевших поляков. Одна вышла замуж по любви, другая по расчету. Одна всю жизнь жила в нищете, работая по чужим людям, и умерла от инфаркта два года назад. Другая достигла вершин богатства, похоронив первого мужа, вышла замуж за миллионера-иностранца, и утонула в голубом заливе, недалеко от собственной виллы. И случилось это два дня назад.

Старшая сестра не раз писала к младшей. Она не могла поверить в то, что можно раз и навсегда отрезать себя от родной семьи. Что можно не приезжать в город, где прошло детство, отделываться денежными переводами от матери с отцом, и даже не приехать на их похороны. Что можно передать через сторожиху родному племяннику ключи от дачи и укатить с дочерью и мужем за границу, на очередной теннисный турнир. А появись бедный племянник в доме хоть раз, он не обнаружил бы в большой комнате портрет знакомой по фотографиям красавицы тетки и не понял бы, что женщина, с которой он только что провел ночь, его первая в жизни женщина, — его же собственная двоюродная сестра.

А Евгения, узнав об этом, только рассмеялась и сказала:

— Это забавно получилось.

Но Анатолий думал совсем иначе. Свою двоюродную сестру, богатую и балованную девочку, он возненавидел еще заочно: у нее было все, чего у него самого не было. Теперь поводов для ненависти стало еще больше.

Тем не менее Анатолий прожил с Женей Князевой почти год. Пока окончательно не надоел той своей бессловесной покорностью. И никак не мог понять, почему же не уходит сам? Он боялся признаться себе в том, что так же, как и бессердечная тетка, больше всего на свете любит деньги. Но даже не за то, что за них можно купить любые вещи, но и внимание к себе людей. Застенчивый зайка мечтал, чтобы его заметили. Он любой-ценой хотел вернуться в тот мир, в который его сначала не пустили, а пустив, спустя год незаслуженно выгнали…

…Ксения протянула ему аккуратно перевязанные ленточкой письма: