Пятерка Мечей - Солнцева Наталья

– Чего тебе не спится? – спрашивал он птицу, которая сидела, нахохлившись, под летящим на нее снегом. – Отправляйся на чердак куда-нибудь! Там тепло и спокойно!

Ворона продолжала сидеть, как замороженная.

– Ладно, не хочешь, как хочешь! – махнул рукой сыщик. – А я спать пойду!

Он снова улегся на диван и только закрыл глаза, как раздался громкий стук в окно. Ворона, видимо, вернулась обратно и принялась стучать по стеклу.

– Вот упрямая, зараза! – возмутился господин Пономарев.

Ворона стучала и стучала, не переставая, как будто от ее стука зависел ход светил или еще какие-то не менее важные вещи. У сыщика лопнуло терпение, и он принялся колотить по стеклу со своей стороны, чтобы прогнать птицу. Но ворона не испугалась. Она на некоторое время прекращала стучать клювом, но когда Артем отходил от окна, вновь принималась за свое.

Сыщик то ложился, пытаясь заснуть, то вставал, открывал окно и прогонял ворону. Но она возвращалась с непонятным и одержимым упорством.

На часах уже было около четырех утра, когда Артем устал воевать с вороной и задремал, накрыв голову подушкой. Ему стало все равно, стучит она, или нет. Голова от бессонной ночи была тяжелая и чумная…

В семь утра зазвонил будильник, и господин Пономарев с неохотой встал, протирая глаза, поплелся в ванную. Постояв под душем минут десять, он пришел в себя. Проклятая ворона не давала покоя всю ночь!

По дороге на работу Артем вспомнил, что ему во время короткого забытья успел присниться какой-то сон. Будто бы он входит в подъезд театрального дома и долго, долго блуждает в пахнущем старой штукатуркой и котами лабиринте. Он ищет квартиру Динары, которая должна быть на первом этаже, но вместо дверей находит всюду провалы, ведущие в никуда. Из этих провалов клубится серо-голубой дым или туман, скапливающийся на втором этаже, так что остается видна только нижняя часть лестницы, почему-то залитая кровью. По лестнице кто-то спускается, волоча по ступенькам длинный атласный подол. Артем видит только голубое облако шелка и кружев, движущееся прямо на него. Громкий смех, оглушительно звучащий в гулком пространстве подъезда заставляет его вздрогнуть, и вот он уже видит бородатое, хохочущее лицо Вольфа. Злые глаза мага сверкают, подобно двум красным уголькам, а заросший черными волосами подбородок трясется от смеха…

Утро после снегопада выдалось солнечное. Ярко-голубое небо блистало в вышине, как кашмирская бирюза. Под ногами поскрипывало. В воздухе стоял запах снега. У булочной два грузчика разгружали машину с хлебом. От лотков с румяными булками шел пар.

Людмила Станиславовна сегодня в первый раз надела светлое меховое полупальто, на которое потратила две зарплаты. Оно прекрасно смотрелось с черными полусапожками и изящной фетровой шляпкой. Госпожа Авдеева чувствовала себя удивительно легкой и радостно-взволнованной. Ей нравились белоснежные сугробы по бокам дороги, дома, выкрашенные в голубой, розовый и желтый цвет, чугунные завитки оград и фонарей, пушистые от инея ветки деревьев… Она с удовольствием вдыхала колкий морозный воздух, переживая давно забытое ощущение беспричинного счастья. Захотелось продлить это приятное состояние, и женщина свернула в один из проходных дворов, весь заросший рябиной. На красные гроздья насыпался снег; среди них суетились синицы, клевали замерзшие ягоды.

Людмила Станиславовна так увлеклась, что едва не налетела на чей-то автомобиль, приткнувшийся в зарослях. От неожиданности, она вскрикнула…

– Людмила Станиславовна?

Низкий, бархатистый голос Никитского взбудоражил ее и без того обостренные нервы. Директор «Альбиона» приоткрыл дверцу своего авто, умело скрывая замешательство и растерянность.

– На работу торопитесь? – спросил он, прекрасно понимая, что этот старый проходной дворик расположен несколько в стороне от троллейбусной остановки и метро. – Садитесь, нам по пути!

Его глаза напряженно блеснули.

Госпожа Авдеева колебалась. Она тоже поняла, что увидела то, чего ей видеть не полагалось. Почему Никитский оказался здесь в такую рань? Как иногда странно складываются обстоятельства! Он явно заехал сюда, чтобы оставаться незамеченным, а она, как назло, забрела во дворик, чтобы полюбоваться зимней красотой этого уголка. Они встретились, но оба как будто не рады этому!

Людмила Станиславовна сумела удержать вертящийся на языке вопрос, что он тут делает, и уселась на переднее сиденье.

– Доброе утро, Людмила Станиславовна! – с подчеркнутой вежливостью произнес Никитский. – Простите, если я испугал вас.

– С какой стати мне вас бояться?

– Разумеется, для этого нет ни одной причины, поверьте мне, – серьезно ответил Дмитрий Сергеевич, выезжая на дорогу.

Он не стал ничего объяснять, а она спрашивать. До самой фирмы ехали в полном молчании.

– Курить будете? – спросил Никитский, доставая сигареты.

– Нет, спасибо…

– Тогда и мне не стоит!

Он спрятал пачку в карман и снова замолчал, осматриваясь по сторонам. Машин в эту пору было мало, и до места они добрались за полчаса. Госпожа Авдеева поблагодарила и отправилась на свое рабочее место, а Никитский к себе в кабинет.

Целый день, до самого вечера, Людмилу Станиславовну мучил вопрос, что привело Никитского в проходной двор недалеко от ее дома. Думая не о работе, она наделала кучу ошибок, которые приходилось исправлять, но сосредоточиться на бумагах так и не смогла. Безотчетный страх, причины которого она не знала, постепенно овладевал ею…

Не одна Людмила Станиславовна была поглощена тяжкими раздумьями. Госпожа Чиляева тоже места себе не находила, правда, по совершенно другому поводу. Она уже несколько раз звонила Артему, но на работе его не было, а мобильный телефон не отвечал.

Сегодня к Дине Лазаревне явилась Марина, – та самая девушка, которой она взялась оказать помощь по рекомендации Вольфа. Девушка рыдала. Она ввалилась в прихожую Динары и без сил рухнула на пуфик.

– Что вы наделали?! – кричала она, размазывая по щекам слезы вперемежку с тушью и румянами. – Что вы наделали?! Кто вас просил?

Она истерически вскрикивала и захлебывалась плачем. Расстегнутая куртка сползла с ее плеч, сумочка упала на пол…

Динара сбегала на кухню, принесла воды и растерянно смотрела, как Марина дрожащими руками едва поднесла стакан ко рту.

– Что случилось? – спросила она, когда девушка немного успокоилась.

– В-в-вадик… – заикаясь, выдавила Марина, глядя на Чиляеву красными, опухшими от слез глазами.

– Что? Что Вадик? – холодея от ужаса, переспросила Динара. – Что с ним?

– Он… у… у-умер…

Марина замолчала, как бы прислушиваясь к произнесенным ею словам, правдоподобно они звучат, или нет. То, что Вадик, молодой и здоровый парень, ни с того, ни с сего превратился в холодного и бесчувственного покойника, выглядело для нее невероятно диким. Она говорила и не верила в то, что говорит.

– Как умер? – поразилась Динара. – Когда?

– В-вчера вечером… Что вы с ним сделали? Вы ведьма! Ведьма! – закричала девушка, с ненавистью глядя на Динару. – Это вы во всем виноваты! Я вас о таком не просила! Я только хотела… хотела немного его припугнуть…Чтобы он почувствовал…пострадал так же, как и я… Я хотела только припугнуть его! Понимаете? Слышите, вы?! Я вас не просила его убивать! Не просила…

Она выдохлась и замолкла, беспомощно моргая слипшимися от туши и слез ресницами.

– Подождите, Марина! Успокойтесь и объясните, что произошло. Расскажите все по порядку. Уверяю вас, что ничего опасного для Вадика я не делала. Надо разобраться!

– Господи-и-и! – снова заплакала девушка. – В чем разобраться? Вадик мертв… он в морге. Его нашли ночью на улице, случайные прохожие. Они услышали крики и шум драки, но подойти побоялись, ждали, пока все утихнет… А потом все-таки решили подойти и увидели…Вадика. Вызвали скорую, но он уже был неживой. Врачи сказали, что смерть наступила от удара головой по бордюру тротуара. Все! Его больше нет! А ведь я же любила его…любила… Я не хотела его смерти! Мне просто нужно было наказать его…за обман…

Динара немного пришла в себя, убедившись, что к смерти Вадика она не имеет ни малейшего отношения.

– Уже известно, кто устроил драку? – спросила она.

– Да… – кивнула девушка. – Были свидетели. Вадик с приятелями пил в баре, а потом они поссорились. Вышли на улицу, и там завязалась драка. Кто первый начал, неизвестно, но…я думаю, это мог быть сам Вадик. Он…был такой заводной! Если что не по нему, становился просто бешеным! Бармен говорит, что на него будто накатило что-то, – начал орать, размахивать пустой бутылкой…ну, и…

– Видите, Марина? Ваш молодой человек пострадал из-за своей собственной злости, а вовсе не по моей вине. Если хотите знать, я еще ничего не успела предпринять.

Динара солгала сознательно, не желая, чтобы предположения этой недалекой девицы дошли до сведения милиции.