Приват-танец мисс Марпл - Донцова Дарья

Одна из дверей, выходивших в коридор, приотворилась, высунулась девушка с румяным лицом.

– Ирина Викторовна, у меня очень голова болит.

– Что случилось, Полиночка? – встревожилась медсестра. – Можно мы к тебе вдвоем заглянем? Это Даша, я показываю ей наш дом.

– Виски ломит, – прошептала девушка, – и тошнит.

– Господи, да у тебя аллергия! – всплеснула руками Ира. – Сядь в кресло, я сбегаю за шприцем, сделаю укол. Дашенька, можете пока тут побыть?

– Конечно, – заверила я.

Медсестра умчалась.

– А вы кто? – прошептала Полина, прижав ладони к горящим щекам.

– Даша, – повторила я свое имя.

– В смысле, новый врач? Или в НИИ пахать собрались? На фабрике? – девушка засыпала меня вопросами.

– Хочу переселиться в Новую Табаско, – соврала я. – Одна моя знакомая, Ольга Богатикова, рассказывала, как тут очень хорошо.

Полина напряглась.

– Вы знаете Ольгу?

Я решила переплести ложь с правдой:

– Ее дочь, Лена Богатикова, служила горничной в доме Григория Константиновича Морозова. Мы там встретились. Она рассказала мне о Табаско, пригласила меня в гости, я приехала и обнаружила, что оставила дома ее записку с адресом. Вы случайно не в курсе, на какой улице находится дом Ольги?

Полина встала.

– Я с мотоцикла упала, теперь пальцы левой руки не работают. Обещают, что подвижность восстановится, да я уже на это надежду потеряла. Можете помочь мне умыться? Самой очень неудобно.

Мне стало бесконечно жаль Полину – по виду ей чуть больше лет, чем Манюне, а она уже инвалид.

– Конечно. Где ванная?

– Дверь слева, – громко произнесла хозяйка комнаты.

Когда мы вошли в санузел, Полина пустила сильную струю воды и зашептала:

– Помогите мне. Давно жду нормального человека, а не этих докторов Менгеле[9]. Слава богу, вы появились. Я услышала, что Ирка кому-то про местную историю вещает, и высунулась, понадеялась приличную женщину с нашей засахаренной коброй увидеть.

– Что случилось? – встревожилась я.

– Нет времени рассказывать. Ирка сейчас вернется. В комнате говорить нельзя, там ведется видеозапись. После экскурсии идите в парк к фонтану Аполлона. Я буду там. Здесь людей убивают. Лену Богатикову, например, – в телеграфном стиле сообщила Полина.

В дверь постучали, раздался голос Ирины:

– Поля, Даша, вы там?

Полина начала быстро умывать лицо одной рукой.

– Да, – ответила я.

Ирина вошла в ванную и с порога стала возмущаться:

– Полина, что ты делаешь? Разве можно мочить раздраженную кожу? Немедленно перестань.

– Очень печет, – жалобно произнесла девушка, – будто в щеки зажигалку сунули.

– Я принесла лекарство, сейчас тебе легче станет. Давно тебе плохо? – спросила Ирина.

– После полуночи вся зачесалась, – простонала Полина.

Медсестра всплеснула руками.

– Почему так долго терпела?

– Ночью не хотела никого беспокоить.

– А утром отчего Зинаиде Борисовне не сказала? – не успокаивалась медсестра.

– Она меня сегодня не осматривала, – ныла Полина.

Ирина Викторовна погрозила девушке пальцем.

– Да ты просто уколов боишься!

Полина зашмыгала носом.

– Не плачь, – испугалась медсестра, – хуже себе сделаешь. Вот глупышка… Смотри, иголочка тонюсенькая, ты ничего не почувствуешь, как комарик укусит.

– Не-а, – всхлипнула Поля, – больно будет. Не хочу. Лучше потерплю.

– На ужин ананас ела? – поинтересовалась Ирина.

– Ага, – призналась Полина.

– Ай-яй-яй, ты же знаешь про свою аллергию. Разве можно быть такой беспечной? – укорила Ирина девушку.

– Он очень вкусный! – заныла та. – Все жрут что хотят, а мне геркулесовой кашей на воде давиться?

– О господи… – вздохнула старшая медсестра. И вдруг показала рукой на окно: – Белочка! Да какая хорошенькая!

– Где? – засуетилась Полина. – На елке? Да?

Ирина быстро воткнула в обнаженное предплечье иглу шприца, нажала на поршень и пропела:

– Почти на самой верхушке прыгает.

– Не вижу, – расстроилась Полина.

– Значит, убежала. Ну что, больно? – поинтересовалась Ирина.

Девушка повернулась к нам и заморгала.

– Я сделала инъекцию, – пояснила медсестра, – успокойся. Пойдемте, Даша, поглядим на библиотеку, там роскошный камин.

Когда мы вышли в коридор, Ирина Викторовна возмутилась:

– Вот какая вредная! Знает ведь, что от ананаса прыщами покроется, и все равно лопает. Не первый раз с ней такое. И уколов до дрожи боится, внушила себе, что они непереносимые. Видели? Полина даже не заметила укола. Очень она капризная.

– Жаль ее, – вздохнула я, – молодая, уже инвалид.

Ирина поправила халат.

– Потому мы вокруг нее и скачем, про белочек придумываем. Не повезло Поле.

Через полчаса я робко сказала:

– Душно как.

– Вы просто устали, – мягко заметила медсестра, – замучила я вас экскурсией. Погуляйте в парке. День сегодня не жаркий, но солнечный. У нас прекрасный садовник. Видели когда-нибудь цветочные часы?

«Да, в Версале», – чуть не ляпнула я, но вовремя спохватилась.

– Нет. А что это такое?

– Идите по центральной аллее, слева будет клумба. Вам точно понравится, – пообещала собеседница. – Если надумаете приехать в понедельник, буду рада вас видеть. Знаете наше приветствие?

Ну и ну, у них что-то вроде пионерского салюта есть?

Ирина подняла руки на уровень груди, согнула их в локтях, сжала ладони, потрясла ими и с чувством произнесла:

– Хорошего вам дня!

Я повторила ее жест.

– И вам тоже.

– Нет, надо ответить: «Пусть с вами будет удача», – поправила меня она.

Я покорно повторила фразу и отправилась искать фонтан Аполлона.

Небольшая площадка, в центре которой высилась гипсовая копия всемирно известной статуи, находилась у забора, ограничивавшего территорию парка. Ни одной скамейки тут не было, но слева громоздилось крупное деревянное сооружение, напоминающее беседку. Я поднялась по ступенькам и увидела Полину, сидевшую возле квадратного стола.

– Пришли! – обрадовалась она. – Пожалуйста, увезите меня отсюда поскорей. Через центральные ворота мне пройти нельзя, там камера, охрана меня увидит и тревогу поднимет. Но в ограде есть дыра. Вы можете подъехать с той стороны, я вылезу и заберусь в багажник. Пограничник никогда автомобили гостей не осматривает. Очень вас прошу! А то они меня тут убьют или уродкой сделают. Видите, что со щеками? Прямо кожа слезает. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! В доме разговаривать нельзя, там везде камеры, и в парке за кроликами следят, слепая зона только тут.

– За кроликами? – повторила я.

Полина поежилась.

– Услышала случайно, как нас Зинаида Борисовна, главный врач, называет. «Кролики» – это те, на ком средства для лица испытывают. «Обезьянки» нужны для проверки кремов для тела. Хорошо, что я в их группу не попала, там вообще беспредел. В НИИ сейчас серия с кайенским перцем в разработке, все «обезьянки» волдырями покрылись.

– Хочешь сказать, что на постояльцах дома милосердия тестируют косметику? – усомнилась я.

Полина показала на свои щеки.

– Давайте познакомимся. Видите сейчас перед собой «кролика» для испытания маски от прыщей. Первые дни после процедур кожу просто пощипывало, а потом вон чего! Ночью температура поднялась…

– Ты же Ирине призналась, что ела ананас, – перебив, напомнила я.

– Один кусочек! – взвилась девушка. – Увезите меня, пожалуйста. Больше мне попросить некого, я сирота, родителей нет, воспитывалась в детдоме.

– Сначала расскажи, что тут происходит, почему ты сказала про убийства людей. Отчего уверена, что Лена Богатикова умерла не своей смертью? – задала я вопросы.

Полина схватила меня за руку, и я невольно вздрогнула – пальцы девушки были горячими, сухими, шершавыми, словно обгоревшие в костре ветки.

– Хотите на колени встану? Все-все объясню без утайки! Я здесь не первый день, везде пролезла, разобралась, что тут к чему, правду выяснила. Только помогите!

– Ты говорила про натыканные повсюду камеры, – попыталась я поймать Полю на лжи. – Неужели никто не заметил, что ты везде свой нос суешь?

Девушка отдернула руку.

– Галя, одна из медсестер, после отбоя всегда дрыхнет. Остальные-то на дежурстве бдят – книги читают, телик глядят, на компе играют, а у Галки в июне племянник родился, она всем жалуется, что он ночью не спит, кричит. Я ее попросила помочь мне голову помыть, одной рукой ведь тяжело. Она волосы мне намылила и завела: «Ни секунды покоя сегодня, глаз не сомкнула. Младенец так орал, что, кажется, крыша поднималась. Мне еще дежурить, а сил никаких». Ну я ей и предложила: «Приходи в районе полуночи ко мне. Зайдем в санузел, переоденемся. Ты ляжешь в мою кровать, одеялом накроешься и спи до шести. А я твою форму надену, волосы под шапку уберу, больную руку в карман засуну и в сестринской у телика сяду. Мы одного роста, фигуры похожи, ночью охрана помещения не просматривает, камеры в одиннадцать выключают, работают только те, что на входные двери нацелены. Никто ничего не узнает».