Приват-танец мисс Марпл - Донцова Дарья

Не помню, кто из великих сказал: «Нет маленьких ролей, есть маленькие артисты», – но этот человек был не прав. Даже если у тебя огромный талант, он никогда не раскроется за двадцать секунд пребывания на сцене. Лида с Натой ощущали свою нереализованность и очень хотели показать, на что способны, но время шло, а ничего в жизни не менялось, их даже ни разу не пригласили поучаствовать в сериале. Похоже, судьба пыталась объяснить сестрам: вам не стоило взбираться на подмостки. Но ни Лидия, ни Наталья не желали сдаваться.

Как-то раз летом, когда в Москве в очередной раз отключили горячую воду, Лида шла домой после спектакля, не сняв грима. Путь был недалек, время подкатывало к полуночи, на улице стоял слякотный, аномально холодный июнь, моросил дождик, вот актриса и подумала: «Не буду умываться в уборной ледяной водой, побегу так, определенно не встречу ни одного прохожего». Варсавина накинула на голову платок, закуталась в куртку и отправилась домой.

Незадолго до описываемых событий она подвернула ногу и теперь слегка прихрамывала. Проходя мимо супермаркета, она остановилась у витрины и вспомнила, что в доме закончился хлеб – Наташа, в тот день имевшая выходной и не желавшая выходить под дождь, звонила, просила купить по дороге батон. Артистка уже хотела войти в магазин, но притормозила, сообразив, что выглядит, мягко говоря, неважно, ведь только что в спектакле изображала больную, которая является в кабинет врача и падает у порога. Лидия всегда гримируется сама и делает это виртуозно. Сейчас ее волосы покрывал особый спрей, который сделал их тусклыми, безжизненными, кожа лица приобрела землисто-желтый оттенок, под глазами чернели синяки, губы потеряли цвет, а веки казались красными. Одним словом, смотрелась она полутрупом. Стоит ли заходить в таком виде в супермаркет?

Пока она, поджав ноющую ногу, терзалась сомнениями, невдалеке притормозила дорогая иномарка. Из нее вышел хорошо одетый мужчина и направился к магазину. Но увидел Лидию, остановился, открыл кошелек, достал несколько крупных банкнот, визитную карточку и сказал:

– Вижу, вы инвалид. Обратитесь в благотворительный фонд «Улыбка», там помогают тем, кому плохо.

Варсавина растерялась. Добрый самаритянин ушел.

У сестер, как вы догадываетесь, не было большого дохода, в театре им платили гроши. Слава богу, у них было две квартиры, расположенных в Центральном округе. Когда родственницам стало понятно, что к ним тихим шагом подкрадывается нищета, Наташа перебралась жить к Лиде, а свое жилье сдала. Получаемая арендная плата позволяла держаться на плаву, но вспомните, мы говорим о двух актрисах. Им же просто необходимо следить за собой – регулярно посещать салон, красить, стричь, укладывать волосы, делать маникюр-педикюр, покупать модную одежду. Средств на все нужды катастрофически не хватало. Триста долларов, которые Лидия сейчас держала в руке, пришлись очень кстати, однако Варсавина решила отыскать незнакомца и вернуть ему деньги. Но найти его в толпе покупателей она не смогла. Лида купила хлеб, подошла, хромая, к кассе и пристроилась в хвост очереди.

– Пропустите инвалида, – внезапно сказал парень, стоявший впереди. – У нее всего один батон, а стоять трудно.

– Идите, идите, – закивали люди.

Дома Лидия рассказала сестре о своем приключении, а та вместо того, чтобы посмеяться, сделала вывод:

– Мы очень талантливы, странно, что главреж этого не замечает.

– Да уж, – улыбнулась Лида, – никто из покупателей не усомнился, что я одной ногой почти в могиле.

Тата повертела в руках визитку.

– Но тебе не поверят в фонде, там постоянно видят недужных.

– Спорим, я так изображу умирающую, что мне дадут любые деньги? – обиделась Лида.

– Нет, не получится, – стояла на своем Наташа.

– Ха! Вот увидишь, – завелась Лидия.

Так, с простого спора, все и началось. Через год сестры стали жить припеваючи.

Они не считали себя мошенницами, наоборот, полагали, что совершают добрые дела. Прежде чем откусить деньги у какого-то фонда, кузины наводили о нем справки и начинали атаку на благотворителей, только если знали, что они в основном занимаются самопиаром и устройством вечеринок.

У Лиды и Наташи были незаурядные пробивные способности и большой актерский дар, также их обеих отличало умение настоять на своем. В общем, они всегда получали неплохой куш.

Не все милосердные организации оказывают финансовую поддержку нуждающимся, часто предоставляют какие-нибудь бесплатные услуги. Мошенницы ездили на халяву отдыхать, посещали бесплатно салоны красоты, получали продукты. И хорошо знали, где работают сострадательные люди. Ну, например, Дом книги в Медведкове. Там стараются помочь людям с ограниченными возможностями, даже сделали особый туалет, куда въезжает инвалидная коляска. Лида и Тата знали: если придут в открытое при магазине кафе и робко попросят дать чашечку самого дешевого кофе без сахара, добрая девушка за прилавком моментально сделает им большой бокал латте, положит к нему пару прекрасных пирожков и возьмет за все две копейки. Можно чудесно отдохнуть на мягком диване, попивая кофе и читая книгу.

Что бы там ни говорили, добрых и сострадательных людей на свете больше, чем злых и жестоких. А сестры действительно прекрасные актрисы, и они хлебали доброту и сострадание полной ложкой.

Еще Лидия виртуозно умеет подделывать любые документы, поэтому ни история болезни, ни другие бумаги не вызывали в фондах и прочих организациях ни малейших подозрений. Почему Наташа решила отдохнуть на дармовщинку именно в Табаско? Ей понравилось, что там предложили отдельную комнату, пятиразовое питание и ежедневное посещение СПА. Ни в каком другом санатории, куда мог поехать инвалид, ничего подобного не обещали.

– Вы же говорите, что наказывали организации, которые мало помогают людям, а тратят собранные средства на самопиар, – не выдержала я. – При чем тогда дом милосердия? Его сотрудники не собирают пожертвований.

– Ага, вам так сказали, а вы и поверили, – скривилась Наталья. – У них на сайте написано: «Принимаем только совершенно одиноких людей, инвалидов, тех, кто ограничен в общении». Очень подозрительным нам это условие показалось. Почему бы им не позвать больного человека, имеющего родственников? Ведь заодно бы и близкие его отдохнули. Мы сразу поняли – нечисто там дело. И не ошиблись. Но лучше я по порядку расскажу…

В доме милосердия Наташу приняли с распростертыми объятиями и велели пользоваться исключительно той косметикой, которая находилась в ее ванной. Актриса не возражала. И кремы, и лосьон, и гель для душа оказались хорошего качества, ни малейшей аллергии, как у некоторых отдыхающих, у нее не возникло. Через пару дней ее позвали к главврачу, и та сказала:

– Пора сделать полную диагностику. Сегодня вас отвезут в центральную больницу Табаско и проведут исследование на томографе.

Врач в клинике была крайне внимательной и дотошной, она долго занималась с пациенткой, потом сказала:

– Результат вам сообщат.

На следующее утро Зинаида Борисовна пригласила актрису, протянула ей несколько сколотых листов и попросила:

– Распишитесь в конце. Можете не читать договор, он стандартный. Забыли дать вам его в день приезда. Это ваше согласие на использование нашей продукции, кремов и прочего.

Артистка не настолько глупа, чтобы подмахивать какие-либо бумаги, тщательно не изучив их. Но ведь в дом милосердия она приехала не как Наталья Одинцова, а с документами двоюродной сестры. Поэтому она поставила закорючку, прекрасно зная: если вдруг возникнет скандал и к настоящей Лидии, размахивая бумагой, придут полицейские, та сделает круглые глаза, расскажет о потере паспорта и гневно воскликнет: «Сделайте графологическую экспертизу, и вы поймете, что у меня другой почерк!»

Кстати, насчет украденного паспорта. Вступив на путь мошенничества, Варсавина сбегала в отделение, написала заявление о срезанной в магазине сумке и получила новый документ. Старым пользовались при выходе на дело…

– Вы рисковали, – не выдержала я, – фамилия Варсавина не из самых распространенных, имя Лидия тоже. Отчего не меняли всякий раз удостоверение личности?

Наталья пояснила:

– Я легко на компьютере любую справку состряпаю, а вот с паспортом сложнее, его на принтере не распечатать. Когда я отправлялась в какой-нибудь фонд, Лида всегда шла в театр, маячила на виду у многих людей, создавала нерушимое алиби. Мы с Лидой слегка похожи, а я, идя на дело, тщательно гримировалась под нее, надевала парик. Так что если кто-то увидит сестру, сразу поймет: к ним приезжала другая, чуть смахивающая на нее женщина. Один раз к нам домой приехали тетки из какой-то конторы, Лида их встретила. Визитерши потоптались в прихожей, извинились и ушли. Более проблем не было.

– Верится с трудом, – пробормотала я.

– Но это так, – ухмыльнулась Варсавина. – Во всех организациях сидят чиновники, они получают зарплату, отдают нуждающимся не свои деньги и вовсе не парятся. Забирают у просителя бумаги, передают начальству с пометкой: «Проверено, копии истории болезни и заключения врача прилагаются». И все. Если принимается положительное решение, денежки падают на счет. Главное…