Шуры-муры с призраком - Донцова Дарья

– На память не жалуюсь, – гордо ответил стриптизер, – я артист, приходится текст наизусть заучивать. У всех, кто на сцене выступает, с памятью проблем нет, потому что мы постоянно тренируемся. Не, медикаментов не углядел.

– Белая коробка с красными полосами, на ней нарисована голова с облачком, внутри которого буквы «ZZZ», – подхватила я.

– А‑а‑а! «Дорминочь», – сообразил Шнапси, – суперское лекарство, сам покупал его, да все классное из продажи исчезает. Нет, снотворное точно не валялось, я бы его взял. Зачем оно мертвецу? А мне пригодилось бы.

Я не стала комментировать замечание Игоря.

– Стакан заметили?

– Возле часов стоял пустой, из него ложка торчала, – подтвердил Артемьев.

– Чистый?

Шнапси пожал плечами:

– На вид да, а там кто знает, я не трогал его.

– Жвачку видели? Ее к стакану приклеили? – не останавливалась я.

– Фу-у! Блевотина! Тем, кто так поступает, надо руки оторвать, – передернулся санитар, – небрезгливый я совсем. Но две вещи видеть не могу: чужие волосы в стоке рукомойника и обжевыш! Нет. На стакане ничего не было.

– Чем пахло в комнате? – задал вопрос Костин.

– Ничем, – удивился Артемьев, – типа чужой квартирой, может, какой-то едой дешевой.

– Духами? – подсказала я. – Восточными, душными, тяжелыми.

– Нет, – возразил Игорь, – я сразу бы расчихался, у меня нос на них нервный.

– Что вы сделали, обыскав тумбочку и полку на стене? – продолжила я.

– Собрался под подушкой пошарить, голову бабе приподнял, увидел на шее шнурок, потянул за него и вытащил ключ, – признался Шнапси, – на нем бирка с цифрой семь моталась. Взял его и поехал в банк, по дороге весь издергался: забрала она бабло, или оно в ячейке?

Вор притих.

– И все? – вкрадчиво спросила я. – Больше ничего? А письмо? Вы не забирали послание?

Глаза Шнапси забегали из стороны в сторону.

– Ох! Совсем забыл! Когда перевернул тело, под ним нашел листок, наверное, тетка его в руке держала или рядом с собой положила. Я бумажку взял, а там написано все, что мужик мне на «исповеди» рассказал. Я унес записку. Случайно. А потом выбросил.

– Тоже случайно? – усмехнулась я. – Или боялись, что тот, кто обнаружит тело, узнает, что у Лауры был капитал? Вы уничтожили послание, чтобы не всплыла информация о долларах.

Артемьев отвел взгляд в сторону, а я продолжала:

– Вам повезло, доллары мирно лежали в сейфе, но как вы попали в зал ячеек? Я держу кое-что в банке, так у меня всегда при входе охрана спрашивает паспорт, заносит в особую книгу данные и просит расписаться. Постороннего человека в депозитарий не пропустят.

Шнапси сам налил воды в стаканчик.

– Не знаю. Я приехал, вижу, банк занимает первый этаж, вошел в холл, там девица сидела, она спросила: «Хотите коммунальные расходы оплатить или счет открыть?» Я ей ключ показал, девушка объяснила: «Спускайтесь на лифте, минус первый этаж».

Я поехал, охраны не видел, попал в комнату чуть больше вашей, в стене дверцы, ячеек немного, открыл седьмую, забрал пакет и спокойно ушел.

– Ну и порядки у них, – возмутилась я.

– Я думал, так везде, – простодушно признался Шнапси, – никогда ничего в банке не прятал, полагал, что это как почтовый ящик в отделении, если ключ имеешь, спокойно содержимое возьмешь.

– Неужели вору кража сойдет с рук? – вскипела я, когда Артемьев покинул кабинет.

Костин побарабанил пальцами по столу.

– Понимаешь, денег как будто нет. Об их пропаже никто не заявлял. Письмо Обжорина, где он рассказывает о получении от заказчика долларов, исчезло. Рассказ Елены Яшиной о том, что она его читала, просто слова.

– Артемьев только что признался, что влез в квартиру Кривоносовой, его видел Юрий Прохоров, – не успокаивалась я.

Вовка встал и включил кофемашину.

– Давай вспомним беседу с педагогом, мечтающим получить за чужую модель золотую медаль. Он утверждал, будто некто, кого он видел, сидя в гардеробе, задушил Лауру. Но совершенно точно известно, что она скончалась от большой дозы снотворного. Одна нестыковка уже есть. Юрий ни словом не обмолвился про ключ, он не разглядел, что Шнапси снял его с шеи покойной, услышал лишь радостный напев «Тра-ля-ля-ля». Но это не доказательство. Сейчас Игорь Федорович струхнул и выболтал правду. Но, если дело дойдет до беседы под протокол, мерзавец догадается прийти с адвокатом и заявит: «Я болен, подцепил грипп, вот справка от врача, градусник в день разговора с детективами за сорок показал. Сыщики меня обманули, пригласили якобы договориться о моем участии в сериале, а сами допрашивать начали. Я плохо себя чувствовал, видимо бредил. Не помню, что им наплел, но все это неправда. Откуда у меня сто пятьдесят тысяч баксов? Накопил чаевые от клиенток, держал в чулке под матрасом, решил в один день потратить. Таскать пачки в кармане стремно, вот я и завел карточку. Вы проверьте, кто-нибудь жаловался, что у него тугрики свистнули? Нет? Ну я пошел домой». Вот если мы найдем заказчика убийства Сыркина, тогда получим возможность насыпать соли на хвост прохиндею Шнапси. Интересная, однако, картина вырисовывается. Утром в квартиру Кривоносовой пробирается Прохоров. Он видит хозяйку на диване и, наивно полагая, что та крепко дрыхнет, разглядывает модель машины «Принцесса шейха», папку с рассказом об истории автомобиля, слышит мужской голос из прихожей и в ужасе забивается в гардероб. Обрати внимание, на тумбочке у кровати Прохоров ничего, кроме часов и стакана, не заметил, по его словам, «Дорминочи» и жвачки там не было.

– Преподаватель был напуган, он мог не увидеть лекарство, – возразила я.

– Пусть так, – не стал спорить Костин, – но Шнапси спокоен, как удав, покойники его не пугают, он хладнокровно забирает ключ и сматывается. Однако Артемьев тоже утверждает, что снотворного не было, он упоминает про будильник, стакан, кружевную салфетку. И жалеет об отсутствии таблеток, они ему нужны, он бы их прихватил. Нет, на прикроватной тумбочке, кроме часов, стакана и салфетки, ничего не было. Однако полицейские, прибывшие по вызову Яшиной, указали…

Костин подвигал мышкой.

– Часы настольные со звонком производства Японии, упаковка «Дорминочь», рядом три блистера пустые, салфетка белая кружевная, стакан с налипшей на него массой цвета хаки, похожей на жвачку. Сыщики с «земли» нашли порожние упаковки из-под снотворного, услышали от Елены, что случилось с Никитой Владимировичем, сделали вывод: суицид – и радостно побежали заниматься другими делами. Будешь кофе?

– Спасибо, не хочу, – отказалась я. – Значит, однушку Кривоносовой посетили в один день три человека. Сначала явился Юрий, следом, буквально наступая ему на пятки, возник Шнапси, он унес ключ от ячейки. А уж потом приехал кто-то, он и подбросил лекарство. Ранее этот же человек успел угостить Лауру таблетками «Дорминочь», а теперь оставил пустую упаковку, чтобы полиция решила, что Кривоносова покончила с собой.

– Думаю, третьим был заказчик убийства Сыркина, – сделал вывод Костин.

– Он не стал бы сам этим заниматься, – встрепенулась я, – приказал кому-то решить проблему, нанял человека, привлек же он Обжорина.

Костин включил кофемашину.

– Думаю, преступник случайно узнал о болезни Никиты и решил использовать ее в своих целях. Кривоносову он лишил жизни, чтобы забрать назад деньги, но кого убийца мог послать к ней домой? Зайти в квартиру, где лежит труп, немногие согласятся, тем более ее обыскивать.

Я решила поспорить.

– Врачи, санитары, медсестры, полицейские, сотрудники ритуальных агентств, военные, спасатели – все те, кто по роду службы сталкивается с умершими. Кроме того, есть люди, которые не нервничают при виде трупа, преступники, например, отсидевшие за убийство. Почему ты решил, что за ключом приходил сам заказчик?

Костин отхлебнул из чашки кофе.

– Любому исполнителю надо отдать энную сумму, а тот, кто желал смерти Сыркину, жаден, он сначала заплатил Никите, потом решил забрать «гонорар». И наш подозреваемый точно не полицейский и не бывший уголовник, он оставил серьезную улику: жвачку. Она сейчас у нашего эксперта, он анализ ДНК делает, вдруг в базах окажется образец для сравнения? Ладно, соглашусь с тобой, давай не будем называть третьего посетителя заказчиком, пусть тот велел ему найти в квартире Кривоносовой ключ. Но мужик опоздал!

– Может, ключ унесла женщина, – фыркнула я.

– И много ты знаешь баб, которые согласятся шарить в комнате, где покойник? – усмехнулся Вовка.

– Первой на ум приходит Лена Глаголева, – пожала я плечами, – среди врачей много представительниц слабого пола.

– Думаю, это был мужик, – уперся Костин.

– Дождемся результатов анализа ДНК, и станет ясно, – прекратила я пустой спор. – Надо обойти соседей Лауры, кто-то мог видеть постороннего, входящего к ней.